Поцелуй победителя
Шрифт:
Конь Арина, будто испугавшись чего-то, мотнул мордой. Тот принялся его успокаивать, нашептывая что-то на ухо; в голосе Арина всегда оставалась некая певучесть. Потом он вдруг посмотрел на Кестрель, щурясь от солнца. Прядь каштановых волос упала ему на лоб, прикрыв шрам. Прошлой ночью они почти не спали. Но сейчас, под взглядом Арина, Кестрель вовсе не чувствовала себя сонной. Он о чем-то думал, но угадать его мысли было невозможно. Арин все смотрел, и Кестрель заволновалась, не зная, что означает выражение его лица. Сожаление? И если да, то о чем? О том, чего не случилось прошлой ночью, или
Некоторые моменты из рассказа Арина озадачили Кестрель. Например, его роль в сожжении восточной равнины. В пожаре погиб брат ее подруги, Ронан. Пускай Арин не пытался намеренно убить ее друга и, узнав, пожалел об этом, — Кестрель все равно понимала, что он переживал о ней, а не о смерти Ронана. Так странно было вспоминать тех, о чьем существовании она забыла. Даже Ронан ожил в ее памяти лишь затем, чтобы исчезнуть. Кестрель вспомнила, как горевала о нем, и заново переживала эту утрату.
Она встретилась взглядом с Арином, который расслабленно сидел в седле, покачиваясь в такт поступи коня. Кестрель сама не знала, хочет ли сейчас говорить с ним. Его слова волшебным образом оживляли воспоминания. Даже когда Арин молчал, у нее в голове все еще раздавался его серьезный, хрипловатый, певучий голос. Иногда в нем так ясно звучали чувства, что Кестрель не понимала, как Арину удавалось обманывать ее в первые месяцы их знакомства. Голос должен был сразу выдать его.
Арин смотрел на нее с невероятным изумлением, как будто Кестрель забавляла его. Он протянул руку и коснулся пальцем кончика ее носа, оставив на нем пыльный след.
— У тебя от солнца высыпали веснушки, — объяснил Арин.
Кестрель вдруг испытала неимоверную легкость. Это мгновение словно застыло в витрине из золотистого стекла. Может, любить не так уж и трудно и прошлое не так важно, как настоящее? Но потом в голове Кестрель раздался голос отца. Генерал сказал, что она разбила ему сердце, и Кестрель тут же перестала верить в то, о чем только что подумала.
Арин не хотел проезжать через деревню. Кестрель слышала, как он спорил с принцем. Разведчики принесли весть о том, что генерал без боя захватил поместье к югу от Эррилита. Скоро валорианцы выдвинутся на север и начнут грабить фермы поблизости — резать овец, отбирать зерно. У них будет новое звено в цепи снабжения, которая тянулась от самой Итрии. Врагу нужно закрепиться здесь, чтобы двигаться дальше, приближаясь к городу.
— Нам нужно занять позиции на холмах возле поместья, — сказал Арин. — Сейчас же.
— То есть ты хочешь оставить деревню без защиты? — удивился Рошар.
— Нет, конечно. Пошлем туда отряд. Всей армии необязательно проходить по улицам.
— О чем ты говоришь? У нас нет всей армии. Ты забываешь, что три четверти наших сил остались у Лерралена. Мы лишь горстка смельчаков, которая отправилась на защиту этих крестьян от грозной империи. — Голос Рошара звучал весело.
— Это не игра, — процедил Арин сквозь зубы.
Кестрель не осознавала, что его так тревожит, пока принц не произнес:
— Пусть посмотрят на тебя.
Впрочем, по-настоящему она поняла Арина только тогда, когда увидела все своими глазами. Обычно гэррани
Жители выстроились вдоль центральной улицы плотными рядами. Взрослые посадили детей на плечи. Увидев Арина, люди зашептались с восторгом, а потом потянулись навстречу, стараясь дотронуться до него. Его конь недовольно зафыркал и забил копытом. Арин по-дакрански прошипел Рошару какие-то слова, очень похожие на ругательство.
— Если ты так боишься их затоптать, — громко протянул Рошар по-гэррански, — слезай с лошади и поприветствуй свой народ.
Арин оглянулся на Кестрель. В его глазах читалась немая мольба. Затем он спешился и затерялся в толпе. Кестрель приблизилась к Рошару.
— Что ты творишь?
— Разве ты не согласна, что наш мальчик заслужил немного народной любви?
— Мне кажется, ты пользуешься им, пытаясь выглядеть лучше за его счет.
Принц улыбнулся и развел руками. Кестрель слезла с лошади и начала пробираться сквозь толпу, расталкивая жителей деревни локтями. Пару раз пришлось резко прикрикнуть на растерявшихся зевак. Люди обращали на нее удивленные взгляды, а увидев, что она валорианка, и вовсе смотрели с ужасом. В глазах гэррани появилось недоверие, а потом и ненависть. Когда Кестрель ехала в рядах войска, никто не обратил на нее внимания, все смотрели только на Арина. Но теперь ее заметили.
— Пожалуйста, пропустите, — попросила она.
Но толпа лишь плотнее сомкнулась. В городе все давно знали, кто такая Кестрель. Но для этих крестьян она сама, ее глаза, волосы, форма лица стали напоминанием об их жутком прошлом. Светлый цвет ее кожи был неразрывно связан со смертью и рабством.
— Ты! — сурово произнес кто-то.
Испугавшись, Кестрель сделала шаг назад. Ее окружили, и кто-то схватил ее за руку. Кестрель вырвалась. Сердце стучало громко и неровно. Она попыталась повернуться, но вдруг услышала свое имя:
— Кестрель!
Арин, растолкав людей, добрался до нее и крепко сжал ей руку. Кестрель охватило облегчение. Как глупо, она кинулась на помощь Арину, а в итоге спасать пришлось ее. Но толпа по-прежнему смотрела на нее со злобой. Людской гнев только нарастал.
— Что она здесь делает? — спросил кто-то из гэррани.
— Она друг, — ответил Арин. — Пропустите ее.
Его послушались. Так странно было сравнивать свое представление об Арине с тем, как его видят жители деревни. Народ не ошибался на его счет, но даже не догадывался о другой стороне Арина, поскольку не знал его близко. Арин держался прямо, голос звучал властно и твердо. Его фигура сразу выделялась в толпе, будто он не был простым смертным. Но в то же время Кестрель чувствовала, как взволнованно он сжимает ее руку, видела отблеск страха в его глазах и напряжение в сжатых губах. Другие, похоже, этого не замечали.