Поцелуй победителя
Шрифт:
Но не было ни камешков, ни земли. В глубине души он знал это и цеплялся за женский голос. Голос дрожал и надламывался, как будто девушка вот-вот закричит.
— Не надо, — прохрипел Арин и открыл глаза. Накатила тошнота.
На ее лице отразилась смесь муки и облегчения, и это вызвало у него смутное удивление. Руки девушки замерли на секунду, но тут же засуетились. Она протянула фляжку, попыталась приподнять его, но не хватило сил.
— Прости. Арин, тебе нужно встать.
— По-моему, я не смогу.
— Сможешь. Ланс совсем рядом. Давай. — Она потянула его наверх —
— Уходи, — велел он.
Кестрель отшатнулась:
— Нет.
— Все в порядке. — Арин потянулся к ее щеке, но то ли у него в глазах двоилось, то ли рука не слушалась. В итоге пальцы скользнули по носу и губам. — Я не против.
— Не говори так.
— Скачи поскорее. И подальше.
— Не проси меня об этом. Ты бы так не поступил. Не бросил бы меня.
«Это совсем другое», — хотел возразить он, но потерялся в путающихся мыслях. Ее… Как назвать то, что отразилось в глазах Кестрель? Ее печаль показалась Арину неожиданным даром. Подбирать слова было ужасно тяжело. Он сам не заметил, как отнял руку. Лицо Кестрель стало непроницаемым.
— Вставай, — процедила она сквозь зубы.
— Прошу тебя, уходи.
Она вцепилась в его кожаный нагрудник.
— А ты заставь меня.
Лицо Кестрель выражало решимость. Он закрыл глаза, стараясь спрятаться от видения. «Ты мне ничего не должна, — хотел сказать Арин. — Если ты уйдешь, это не будет бесчестием». Знала ли она, что всем своим видом словно давала нерушимую клятву? Он бы спросил: «Почему ты не можешь уйти?» Если бы Арин сейчас соображал получше, то, наверное, и сам догадался бы. Пока он узнал лишь решимость, которая могла обернуться опасностью.
Неужели в этом заключается награда бога смерти? В том, что Кестрель погибнет рядом с ним? Невыносимо. Сквозь стук молота в голове пробилась другая боль. Где-то ниже, в боку, между ребрами. Кинжал. Арин выдернул его. Кестрель вскрикнула в ужасе. Из раны потекла липкая кровь. Пришлось воткнуть кинжал в песок, а второй рукой ухватиться за плечо Кестрель. Голова трещала и плыла, но Арин как следует оттолкнулся и смог выпрямиться.
Он попытался отвлечься от происходящего. От боли, пронзившей тело. От тошноты, вновь подступившей к горлу. Упасть на колени… Небо темное… Дождь? Хрупкое плечо Кестрель под рукой — ей никак не удержать… Но она смогла, подняла его на ноги. Каждый шаг отзывался болью, и Арин с ужасом представлял, как будет взбираться на Ланса и скакать верхом.
У него получилось. Кестрель ехала с ним. Под конец Арин перестал понимать, потемнело в небе или у него в глазах. Было темно и мокро. Движения коня под седлом убаюкивали, приглушая боль. Странное чувство витало в воздухе, словно шлейф редких
Арин понял, что становится все труднее собрать мысли в голове. Они словно обращались в дым. Но это не важно. Он не слишком-то старался за них удержаться. Дым, духи, дождь. Все такое красивое и непостоянное. Может, таким же непостоянным было и чувство, заставившее Кестрель спасать Арина любой ценой. Он не знал, что это за чувство. Но оно было, и было настоящим. Вот эту мысль Арин хотел удержать. Он не отпустит ее. Запомнит навсегда.
Руки Кестрель сжимали поводья. Арин позволил телу расслабиться. Стук копыт отдавался в голове.
Кто-то от души выругался низким, глубоким голосом.
— Ты что, привязала его к себе?
— Он чуть не свалился, — ответила Кестрель.
Арин открыл глаза. Рошар разматывал веревку, которая не давала ему упасть. Принц сосредоточенно распутывал узлы, избегая смотреть на Арина. Странно.
— Ты же понимаешь, что это была дурацкая идея? — вздохнул Рошар. — Если бы он и впрямь начал падать, то утащил бы тебя за собой.
Кестрель не стала отвечать. Ее молчание сказало за нее: она задумывалась о таком исходе.
Рошар обхватил Арина за талию.
— Слезай, — пробормотал принц.
Арин неловко сполз с коня. Рошар придержал его, не давая упасть, и тут же пожаловался:
— Ну вот, ты запачкал меня кровью.
Да, наверное, у него шла кровь. Но боль в голове заглушала все остальное. Арин привалился к плечу принца, прижавшись к нему лбом, но потом все же заставил себя открыть глаза. Кестрель стояла рядом, скрестив руки на груди. У нее за спиной раскинулся лагерь. Торопливо выставленные палатки. Их стало меньше.
— Что случилось? — спросил Арин.
— Случилась кровавая битва, — отозвался Рошар. — Мы отступили. Это ты виноват.
Кестрель возмущенно втянула воздух сквозь зубы.
— Он шутит, — пробормотал Арин.
— И что мне теперь, тащить тебя на руках? — вздохнул Рошар.
Ответ Кестрель прозвучал резко. Не то чтобы Арин не разобрал слов, — он просто слишком устал, чтобы вдумываться в них. Рошар насмешливо протянул что-то, Кестрель зашипела. Арин хотел сказать ей: «Он просто притворяется. Прячет тревогу под маской». При мысли о том, что за него волнуются, Арина переполнили чувства. Он шагнул в сторону и бесцельно куда-то побрел. Прежде чем Арин успел упасть, Рошар выругался и подхватил его.
— Во имя костей, крови и дыхания богини! — воскликнул Рошар. — Что и кому ты пытался доказать?
Арин лежал на спине в палатке принца, на его кровати. Сам Рошар стоял рядом, напряженный, словно готовый сорваться с места. На груди приятная теплая тяжесть — это Кестрель уснула, положив на него голову. Она сидела на земле рядом с кроватью. С Арина успели снять доспехи и тунику, на ребра наложили повязку. Ладонь Кестрель лежала у него на животе.
— Я правда мог бы тебя донести, — добавил Рошар уже тише.