Поцелуй шелки
Шрифт:
Снова движение, на этот раз ближе. Силуэт напоминает голову и размахивающие руки. У меня перехватывает дыхание.
– Там человек.
– Где?
Я указываю в нужном направлении, но фигура уже скрывается под волной.
– Он тонет.
– Ты ему ничего не должна. Если заплыл так далеко, доберется до берега самостоятельно.
Он прав только в том случае, если выживший является чистокровным фейри. Если он человек или фейри только наполовину, ему не удастся пройти через магическую стену без должного сопровождения. Даже если речь идет о фейри, они ведь тоже могут утомиться. Море кажется относительно спокойным, но, учитывая, как далеко
Я прикусываю губу, ожидая увидеть, как снова покажется фигура. Секунды тикают. Одна. Две. Три.
Четыре.
Голова снова показывается на поверхности, но на этот раз только на мгновение.
– Ракушки, – стискиваю я челюсти и сбрасываю пальто, жилет и ботинки, оставаясь в одной рубашке и брюках с подтяжками.
– Мэйзи, нет! – кричит Подаксис, когда я начинаю спускаться по склону утеса. – У тебя даже нет с собой тюленьей шкуры.
– Я отличный пловец, – говорю я, ступая на один скалистый выступ за другим. По правде говоря, я никогда не плавала в благой форме. Даже будучи тюленем, всего несколько раз выходила в открытый океан и не отплывала слишком далеко от берега. Я никогда раньше не помогала отцу спасать людей. В этом не было необходимости, когда рядом были мои старшие братья.
Ошеломляющее чувство того, что я веду себя неразумно, захлестывает меня, вызывая панику. Этого чувства почти достаточно, чтобы заставить меня передумать. Почти.
Но если я ничего не сделаю и позволю этому человеку умереть… чем я лучше убийцы?
Ты не убийца, дитя мое. Я не смогу смотреть, как из тебя делают чудовище.
Отец никогда бы не позволил моряку утонуть, если бы имелся хотя бы крошечный шанс его спасти. Я, возможно, не отличаюсь такой же отвагой или честностью, как отец, но он верил в меня. Даже узнав, что я сделала, он верил, что я не убийца.
Слезы наворачиваются на глаза от непоколебимости этой веры – веры, которой я теперь, невзирая на риск, обязана отдать должное уважение. Это придает мне уверенности, и я ускоряю шаг. Подаксис следует за мной по пятам, пробираясь по камням с гораздо большей легкостью. Я спускаюсь вниз так быстро, как только осмеливаюсь, пока мои ноги наконец не натыкаются на полоску скалистого берега. Не раздумывая ни секунды, я ныряю в море.
Вода мгновенно пропитывает мою одежду, обжигает кожу, как лед. Это совсем не похоже на то, что я чувствовала в шкуре тюленя. С ней у меня были утешительные слои жира для защиты от холодной воды и перепончатые ласты, чтобы с легкостью продвигаться вперед. Теперь же все кажется неправильным. Мои брюки и рубашка слишком тяжелые, а конечности слишком длинные, тонкие и холодные. Моя благая форма не создана для плавания так, как неблагая. В то время как с утеса волны казались мне мягкими, теперь они ощущаются сильными, а течение таким мощным, что вот-вот грозит разорвать меня надвое. На ужасающую секунду я сожалею о своем импульсивном решении спасти бьющегося в воде незнакомца, потому что это может в любой момент привести меня к смерти.
«Нет, океан не станет моей погибелью, – говорю я себе. – Даже в благой
Паника не отступает, но мое тело расслабляется. Я закрываю глаза и перестаю бороться с течением. Вместо этого я сосредотачиваюсь на ощущении воды на моей коже. Не на том, насколько холодной она кажется или как неправильно чувствует себя мое тело в море. Я пытаюсь наладить новую форму отношений с водным пространством. Мои руки и ноги, хоть и не имеют ничего общего с ластами, все еще движутся сквозь волны, все еще встречают то сопротивление, к которому я привыкла.
Мои легкие горят, пока я пытаюсь найти нужный ритм, движение, которое подтолкнет меня вверх и вперед, чтобы глотнуть воздуха. И наконец-то я нахожу его. Мои руки прорезают путь вперед, а затем опускаются по сторонам – очень похоже на то, как плавают русалки. Мои ноги поначалу пытаются имитировать волнистые движения их хвоста, пока я продвигаюсь вверх. Тем не менее я обнаруживаю, что если вытяну ноги и оттолкнусь ими, то смогу получить столь необходимые силы для движения вперед. Возможно, моей технике не хватает элегантности, но вскоре я уже рассекаю воду почти с легкостью.
Как раз в тот момент, когда я думаю, что мои легкие вот-вот разорвутся в груди, мне удается вынырнуть на поверхность и сделать столь необходимый глоток воздуха. Продолжая плыть, оглядываюсь на берег, пытаясь оценить, где нахожусь и как далеко заплыла: камни и берег все еще хорошо видны. После этого я ищу следы кораблекрушения. Сначала ничего не бросается в глаза, но через мгновение появляется вспышка света – почти догоревший огонь. Судя по моему расположению относительно берега и пожара, я должна быть рядом с тонущим моряком. Если он еще не ушел ко дну.
Держа голову над водой, я оглядываюсь по сторонам и проплываю еще немного вперед. Волны обрушиваются на мое лицо, затуманивая зрение. Куда бы я ни смотрела, моряка не видно.
Мое сердце замирает. Я потерпела неудачу. Зря рисковала собственной жизнью и безопасностью.
– Помогите, – доносится едва слышимый сквозь шум океана глубокий, но слабый голос.
Откуда исходит звук? Я отплываю все дальше от берега, оглядываясь по сторонам и напрягая слух, чтобы не обращать внимания на грохот волн.
До меня снова доносится:
– Помогите.
На этот раз он ближе. Яснее.
Я плыву туда, откуда слышится мольба, и замечаю в воде фигуру: голову и руки, слабо хватающиеся за деревянную доску. Это мужчина. Накатывает еще одна волна, уносящая его с собой. Я ныряю под воду и плыву к утопающему. Добравшись до того места, где видела его в последний раз, огибаю круг, разыскиваю в темных глубинах какие-либо признаки его присутствия. Вскоре воздух в моих легких заканчивается, и я выныриваю на поверхность. Оглядываюсь по сторонам, но утопающего нигде нет. Нигде. Я жду. И жду. Прислушиваюсь. Снова и снова.
Ничего.
– Ракушки! – шлепаю я ладонью по поверхности воды. Он только что был здесь, а теперь его нет. Последняя волна, должно быть, забрала с собой все силы, что у него оставались. Я делаю глубокий вдох и ныряю. Вода жжет мне глаза, все видится в мрачных тонах, – в шкуре тюленя все совсем не так. В неблагой форме я могу видеть под водой ясно. Теперь же я с таким же успехом могла бы быть слепой.
Секунды тикают. Я чувствую себя беспомощной, представляя, как моряк погружается все глубже и глубже на дно, отдаляясь с каждым ударом моего сердца. Если бы только он мог просто оставаться на месте…