Поцелуй шипов
Шрифт:
– Ты снова болела ветрянкой?
– Он прикоснулся своими прохладными пальцами к моей третированной, внутренней стороне локтя и немного подождав, провёл ладонью вниз и засунул её под мою ночную рубашку. Как завоеватель, который наконец-то нашёл обетованную землю, он собственнически обхватил ей мою левую ягодицу.
– Солнце ..., - сказала я слабо и вздохнула. Постоянная смена темы разговора начала меня напрягать (а также его рука на моей заднице). В то время как он, был само спокойствие, я не могла сформулировать даже одно единственное, грамматически верное, предложение.
– Я бы с удовольствием посмотрел лично на твои трудности
– Внезапно Колин отпустил меня. Его улыбка исчезла.
– Мы не в опасности, Эли. Или ты счастлива?
– Я ... – Пыхтя, я оборвала себя, прежде чем у меня появится искушение соврать. Ещё никогда не имело смысла обманывать Колина по поводу моего эмоционального состояния. Он может заглянуть в меня, способность, которую я уже часто проклинала.
– Нет, - ответила я упрямо.
– Нет, я не назвала бы себя счастливой. Но я хочу быть рядом с тобой, разговаривать, касаться тебя и ... ты не мог бы снять свою рубашку?
Я была без трусов, и мне хотелось, чтобы он тоже освободиться от своей рубашки. Я считала это честной сделкой. Рассмеявшись, Колин взял меня за руку и пошёл к открытой стороне сарая, где Джианна и я соорудили его лагерь. Он шёл прогулочным шагом, а я шатаясь. Луис уже стоял возле стога сена и жевал. Когда мы проходили возле его тяжёлых задних копыт, моя шея напряглась, но в виде исключения, я хотела, чтобы он находился поблизости.
– На самом деле, пока годзилла рядом, ничего не случиться. Я слишком боюсь Луиса, чтобы ...
– Ты не Луиса боишься, - возразил Колин.
– Не морочь мне голову, Эли.
– Да нет же, у меня фобия перед лошадьми!
– Он тебе не нравится, потому что кажется непредсказуемым. Тебе хочется всё контролировать. Всё, чем ты не можешь управлять, и что не можешь сама определять, тебе больше всего хочется убрать со своего пути. Ты стала властной барышней.
– Тссс, - сказала я, потому что не придумала ничего лучшего. Опять он начал заниматься психоанализом, точно так же, как в самом начале нашего знакомства. Мне это ещё никогда не нравилось.
– Нам не нужен Луис, чтобы держать счастье на расстояние.
– Колин облокотился на один из стогов сена и показал мне знаком сесть рядом. Когда я это сделала, он взял меня за руку и поднёс костяшки пальцев к губам. Они легли именно на то место, где совсем недавно зажил перелом, образовавшийся под давлением его каблука.
– Я сам позаботился об этом. Вершить зло для меня очень легко.
– Прекрати говорить всякое дерьмо!
– прошипела я и выдернула руку. Решительно, я начала возиться с пуговицами его полинявшей рубашки. Большинство, так или иначе, были уже расстёгнуты. Колин не сопротивлялся, когда я стянула рубашку с его мускулистых плеч. Хотя из-за слёз я почти ничего не видела, всё же легла рядом с ним на одеяло, которое Джианна и я, пару дней назад, расстелили на свежем сене. Я смотрела на него, положив руку ему на бедро. Через какое-то время я достаточно успокоилась и смогла подвинуться поближе. Мои пальцы нашли чрезвычайно заманчивое место между поясом брюк и его бархатистой, безволосой кожи.
– Сегодня ночью я не буду с тобой спать, Лесси. Ты ещё не готова.
Я вскочила, как будто кто-то уколол меня острой иглой в спину.
– Ты ещё не готова? Что это значит? Мы что, проводим здесь сеанс терапии? Кем ты себя возомнил, если думаешь, что можешь диктовать мне, когда я буду заниматься сексом, а когда нет?
–
– Не смотря на юмор в его голосе, Колин не улыбался, когда углубил свой чёрный взгляд в мои горящие от гнева глаза.
– Значит, это ты ещё не готов, - вскипела я, хорошо зная, что это сущий вздор. Мары готовы всегда.
– Нет. Не готова ты, - повторил Колин и притянул меня к груди, хотя я сопротивлялась.
– Это не означает, что я не хочу. С того момента, как твой восхитительный зад оказался в моей руке, я не могу думать ни о чём другом. – Я не поверила и бойко прикоснулась к ширинке его брюк. Опля. Нужно было лучше всё-таки поверить.
– О Боже, Эли, нет ... пожалуйста ...
– С тихим вздохом он взял мои пальцы и положил себе на грудь, в которой раздавался пульсирующий рокот, звук, напоминающий игру ветра в белых тополях. Я попыталась навести порядок в моих разлетающихся мыслях, прижав висок к его холодной коже, и чуть не отшатнулась. Я совсем забыла, какой она может быть ледяной. В тепле итальянской ночи, её контраст к воздуху, чувствовался в тысячу раз сильнее, чем я испытала это возле Северного и Балтийских морей. На Тришене было даже такое ощущение, будто у Колина опасная для жизни температура, после того, как он похитил мечты у китов.
И порядок в мыслях, его прохлада тоже не внесла. Поэтому я ограничилась тем, что слушала, что он тут выговаривает, даже если мне это не нравилось.
– Любое вторжение связано с насилием. Это всегда небольшая война.
Я покраснела.
– Что за фигня, - парировала я. Что двигало им, когда он говорил это - шовинизм или может сопереживание? Нужно ли нам вообще дискутировать об этом? Прямота Колина растрогала меня, но также я ужасно смутилась.
– Нет, не фигня. Ты пережила достаточно сражений, и я не хочу причинять тебе снова насилие. Не сейчас.
– Это не насилие, - возразила я и прижала губы к нежной коже ниже сосков.
– С любым другим, возможно, это было бы насилие, но не с тобой.
– Возможно, сейчас ты так чувствуешь, да, и это для меня большая честь, моё сердечко. Однако если мы этим займёмся, может всё измениться, и, если я чего-то ни в коем случае не хочу, так это того, чтобы ты отреагировала как другие женщины, с которыми я спал. Ты не должна испытывать страха.
Теперь я заплакала. Я не знала, что мне делать - просто встать и исчезнуть в свою комнату или же остаться рядом, можно ли мне прикасаться к нему или нет, насколько далеко я могу зайти, не пробуждая подозрений, что мне не терпится или даже навязать себя ему. Это совсем не то, чего я хочу. Колин принял решение за меня, притянув меня на свои колени и положив руку между моих голых ног. Кончиком языка я коснулась уголка его губ, не больше, но он ответил на моё несмелое сближение недвусмысленным и очень мужественным поцелуем.
– Да ты маленький, мокрый биотоп, - пробормотал он прямо возле моего уха и имел в виду не мой рот. Мы не двигались и приглушили дыхание - его холодное, моё горячее – лежали так, пока он с сожалением не убрал руку, а я крайне возбуждённая и с вибрирующими нервами, откатилась на солому рядом. Если он так, по-собачьи подло, специально, привёл меня в такое неловкое положение, только чтобы не сделать счастливой, то ему это прекрасно удалось.
– Что собственно тебе нужно было ещё сделать?
– спросила я, после того, как нашла путь к разуму и таким образом к центру мышления.