Поцелуй шипов
Шрифт:
Избавиться от неё - это задача её сына.
Мы стояли на маленьком балконе, Тильманн и Джианна подальше справа, я зажата в левом углу, потому что они всё ещё избегали меня. Мы смотрели вниз на улицу, когда Колин, в самую полуденную жару, выехал на Луисе со двора, положив на ноги закутанный, безвольный свёрток, который заметно пугал Луиса. Снова и снова жеребец начинал вставать на дыбы и хотел, танцуя и крутясь, избавиться от разлагающегося груза, но Колин, со стоическим выражением лица, добился своего и погнал его вдоль улицы и в горы. Его волосы в огне, глаза леденяще-зелёные и далёкие.
Несмотря на то, что Джианна ругаясь, запротестовала, а Тильманн смотрел на меня с укоризной, я несколько часов спустя спустилась
Когда он посмотрел на меня, голубые глаза Пауля были тёмными от усталости. Он выглядел не только измотанным, но и удручённым.
– Моя первая пациентка, Эли ..., и я ничего не смог сделать. Ничего.
– Это не правда, Пауль. Ты сделал всё, что мог. Кроме того, она не была твоей первой пациенткой. Я была твоей первой пациенткой!
– напомнила я ему о Гамбурге, где он, после того, как Колин похитил мои воспоминания, заботился обо мне.
– Да, и что случилось? Я дал тебе слишком сильные лекарства и чуть не сделал тебя зависимой. Хороший врач.
– Он задрал нос вверх, как упрямый мальчик.
– Я другого и не хотела, и я пережила, - попыталась я его подбодрить, хотя догадывалась, что это не в моих силах. Редко случалось так, что кто-то из папиных пациентов кончал жизнь самоубийством, но, когда это происходило, с ним, в течение многих дней, нельзя было поговорить. Он прятался в своём кабинете и злился на себя. Ночью я слышала его шаги, потому что он беспокойно ходил туда-сюда и беспрерывно ставил себя под сомнение - точно так же, как это делал сейчас Пауль. Но Тесса не покончила жизнь самоубийством. Случилось то, что должно было случиться уже несколько сотен лет назад.
– Не пойми меня неправильно, Эли, я знаю, что она вам причинила. Она не нравилась мне ни одной секунды, но она была моей пациенткой. Я был за неё в ответе. Это была моя работа, уберечь её от самого худшего, и я потерпел неудачу ...
Он намекал на то, что я должна была разбудить его? Что не должна была принимать то решение сама?
– Возможно это не самое худшее, а самое лучшее. Ты сам сказал, это словно ходить по острию ножа. Пауль, ты блестяще справился с ситуацией!
– Я казалась себе странным образом взрослой, используя такие слова как «блестяще», но они как раз подходили, хотя я не знала, помогли они ему или нет. Пауль закончил лишь основы медицины и долгое время не посещал лекции или даже работал санитаром. Другие, если бы столкнулись с такой тяжёлой ситуацией, с криком убежали бы прочь. Пауль же напротив, сразу начал действовать, как машина, и перестал лишь тогда, когда больше нечего было делать. Наверное, он спал всего лишь пару часов. Это была банальная фраза, как из американских серий, тысячу раз сказанная паршивыми актёрами, но в этом случае я должна сама сказать её. Я поморщилась, потому что знала, что Пауль считает её точно такой же глупой, как и я.
– Папа гордился бы тобой.
– Пфф, - сказал Пауль и провёл ладонями по бледным, щетинистым щекам. Его трёхдневная щетина делала его похожим на авантюриста, который в течение нескольких недель шёл через дикую местность. - Эли ... Я не знаю, стоит ли мне тебе об этом рассказывать, но мне нужно кому-то рассказать, а я не думаю, что Джианна подойдёт ...
– Да?
– спросила я без особого интереса. Рассказать об этом Колину для Пауля очевидно не вариант, хотя Колин возможно смог бы выдержать пикантные истории болезней лучше, чем я. Пауль слишком любит вдаваться в отвратительные детали. Или за этим скрывается всё-таки что-то другое?
– Тесса ... Я же ведь в самом начале помыл её и обследовал, чтобы выяснить, что с ней могло произойти
Да, я поняла и считала очень неприятным, но кивнула, как кивнул бы умный медицинский коллега, и понадеялась, что мой пустой желудок сможет справиться с описаниями Пауля.
– У неё ... между её бёдер прилипла высохшая кровь, много крови, но я не думаю, что её изнасиловали, а ...
– Пауль сделал небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями.
– Изнасиловали её скорее всего тоже. Вполне вероятно это было ежедневной частью её профессии, и я обнаружил бледнеющие синяки на бёдрах, но что касается новых повреждений ... я думаю, что она сделала аборт и поэтому заболела. Или же у неё был выкидыш. Потому что груди давали молоко.
Я вздрогнула. Ни одну из этих медицинских деталей мне не хотелось знать. Но теперь я их услышала, и моя голова начала автоматически перерабатывать информацию. Аборт. Да, каким-то образом это подходило ей, дать сделать себе детей, а потом больше не хотеть их, подумала я и в то же момент поняла, что мои поспешные выводы несправедливы и незрелы, возможно даже совершенно неверны. Она работала проституткой, видимо эти дети были от кавалеров; она никогда не могла и подумать о том, чтобы родить их, потому что тогда, не смогла бы больше продолжать заниматься своим делом - или мужчинам в то время было всё равно, беременна женщина или нет? Были ли у неё дети, возможно даже она потеряла не родившегося во время изнасилования? Пауль предположил, что так и есть. Она была матерью.
Его голос хрипел, когда он продолжил говорить.
– Я подумал, что мне возможно стоит вскрыть её труп, чтобы увидеть, в каком состоянии её органы после всего этого времени, но ... я не смог. Я просто не смог. Не смог и всё. Её тело и так уже изнасиловано. Это было бы неправильно. Понимаешь?
Я вспомнила наш короткий, сонный разговор, состоявшийся между нами в апреле, по дороге к Балтийскому морю. Пауль сказал, что ему очень хотелось бы заглянуть в Тессу. И это была не шутка, а совершенно серьёзное замечание. Теперь у него была такая возможность и всё же он сам запретил себе делать это - к счастью. Мне бы тоже этого не хотелось, только не в нашем доме, даже если совершенно из других соображений.
Тем не менее я начала смотреть на эту женщину по-другому, чем смотрела раньше. Колин недавно, с мрачным взглядом и на мчащейся лошади увёз и зарыл её труп где-то наверху в горах. Теперь я смотрела на неё не как на демонический, ужасный образ, а как на жадную, глупую женщину, своего рода жертву обстоятельств, жертву тех времён, в которые она родилась. У неё было намного меньше альтернатив решать, кто она и кем хотела стать, чем у нас. Не было слишком много вариантов, одним из которых являлась проституция со всеми её последствиями.
Одного ребёнка она всё же произвела. Колина. Как бы эта мысль не оскорбляла меня и сколько бы не приносила отвращения: благодаря её решению, дать себя превратить, я получила мужчину, которого люблю. Незаметно я провела большим пальцем по правому лимфатическому узлу на шее. Никаких изменений.
– Как долго нам ещё нужно оставаться наверху?
Пауль вздрогнул. Он снова заснул в сидячем положение рядом со мной.
– Что? Ах да, наверху. Ещё три дня. Даже лучше четыре. Потом мы будем совершенно уверены, - сказал он, растягивая слова от усталости. Теперь я пощупала его лимфатические узлы. Едва заметные. Здоров. Усталый, но здоровый. Да, Пауль выполнил все предписания гигиены и знал лучше, чем кто-либо из нас, что ему можно делать, а чего нельзя. Однако то, что он остался таким выносливым, я считала небольшим чудом. Это была победа над Францёзом, победа в ретроспективе, но прежде всего она была его собственной - самолично достигнутой победой. Когда-нибудь я скажу ему об этом, но сейчас ему срочно нужно в постель.