Поцелуй со вкусом манго
Шрифт:
— Тогда вообще были неспокойные времена, — сказал библиотекарь, задумчиво потянув себя за длинный ус.
— Почему?
— Пятидесятилетие восстания [42] , май девятьсот седьмого года. Нам, британцам, тогда пришлось понервничать.
Тилли подняла на него удивленный взгляд.
— Но это же было давным-давно, не так ли? Взбунтовавшиеся солдаты ничем вам не угрожали.
— Солдаты — нет, но множество подстрекателей, пользуясь юбилеем как предлогом, попытались учинить беспорядки и
42
Имеется в виду Индийское народное восстание 1857—1859 гг.
Тилли такие доводы показались надуманными.
— О заговорах? — ухмыльнулась она.
— Ничего смешного в этом нет, — возразил библиотекарь. — Плантаторы, в частности, опасались мятежей среди кули. И, знаете ли, для опасений были основания.
Он с заговорщическим видом поднял палец.
— Какие основания?
— Странные круглые знаки из навоза и шерсти на стволах деревьев, которые люди сочли тайным сигналом к мятежу, а также пресные лепешки, передаваемые от одного к другому. Многих плантаторов это испугало — они отослали жен и детей в Британию от греха подальше. Те, кто не мог этого сделать, приняли дополнительные меры для безопасности. В ночь на десятое мая, день начала восстания, многие британцы собрали свои семьи в клубах и по очереди охраняли их.
— И сколько это продолжалось? — спросила Тилли, удивленная тем, что здесь был такой переполох.
Она бы сама испугалась до смерти.
— Пару ночей. Когда плантаторы поняли, что ничего не происходит, они вернулись в свои дома и снова занялись делами. А мы, полицейские, доложу я вам, сбились с ног, обеспечивая им безопасность. Я почти месяц провел в Тезпуре.
— Под «ними» вы имели в виду беженцев? — сухо спросила Тилли.
— Разумеется, — сказал библиотекарь, пожевывая ус. — Возможно, этим объясняется то, что родители вашей подруги прятались в горах.
— Они не прятались, — возразила Тилли. — Они уехали туда, чтобы поправить здоровье. К тому же они не подверглись нападению разъяренных кули. Они умерли от брюшного тифа.
— И все же, — произнес библиотекарь с блестящими от предвкушения таинственной истории глазами, — полагаю, нельзя сбрасывать со счетов возможную связь между их смертью и пятидесятой годовщиной восстания.
Тилли была иного мнения. Ей зловещие домыслы библиотекаря были неприятны. Она лишь хотела выяснить, где жили и умерли родители Софи, чтобы она могла поехать туда сама и все увидеть, отдавая дань прошлому. Она принялась вновь просматривать газеты.
— Посмотрите за одиннадцатое и двенадцатое, — настоятельно посоветовал библиотекарь.
Подавив вздох, Тилли открыла подшивку на этих числах. Если здесь не будет упоминания о Логанах, пусть этот человек уйдет и оставит ее в покое.
Торжествуя, Тилли показала ему, что в этих номерах нужной заметки нет.
— Посмотрите за тринадцатое.
Тилли
«Трагическая смерть плантатора и его жены».
Сердце Тилли замерло. Вынув лупу, библиотекарь отстранил ее и принялся читать.
— «Тела Уильяма и Джесси Логан были обнаружены в воскресенье, одиннадцатого мая, в усадьбе “Белый цветок” плантатором Джеймсом Робсоном и старшим полицейским офицером Бурке». А, Бурке, помню. Хороший человек. Стальной характер.
Тилли бросило в жар при упоминании о Джеймсе, но она решила не сообщать библиотекарю, что это ее муж, дабы не распалять праздное любопытство старика.
— «Супруги предположительно скончались от брюшного тифа, — продолжил он, — в ночь на десятое мая».
Библиотекарь стукнул лупой по газете.
— Вот видите? Что я вам говорил? Пятидесятилетие восстания! Тут что-то нечисто.
— Не вижу ничего такого, — досадливо возразила Тилли. — Просто случайное совпадение. Там больше ничего не говорится?
Библиотекарь снова стал читать:
— «Их осиротевшая шестилетняя дочь Софи взята на попечение правлением “Оксфордской чайной компании”, в которой ушедший из жизни мистер Логан работал менеджером».
— Бедняжка Софи! — сказала Тилли, с новой силой сочувствуя ей.
— «Бунгало в поместье Белгури, принадлежащем “Оксфордской чайной компании”, было продезинфицировано и опечатано».
— Что вы сказали? — изумленно спросила Тилли.
— Продезинфицировано и…
— Нет-нет, перед этим. Вы сказали «Белгури»?
— Да, именно. Это примерно в часе езды в сторону гор Кхаси.
Тилли едва не лишилась сознания.
— Д-да, я знаю.
Глава двадцать шестая
Чанга-Манга, Пенджаб
День за днем светило палящее солнце. Земля покрылась твердой коркой, трава побурела. Двери и рамы окон в лесном бунгало рассохлись от жары, и в щели наметало пыль, покрывающую все: ее слой лежал на столах и буфетах, она скрипела на зубах и набивалась под рукава, воротники, в уши, глаза, обувь. Мытье не помогало, поскольку пыль проникала в умывальники, мыло, полотенца, даже вода от нее становилась черной. Софи не помнила, чтобы в ее детстве была такая жара и пыль.
— Опять высохли чернила в этой чертовой ручке! — Тэм пришел из избушки, которая служила конторой лесничества. — И как я теперь буду делать записи? А этот никчемный опахальщик? Он то спит, то дергает так, что бумаги разлетаются по всей комнате.
— Клади на них пресс-папье, — посоветовала Софи.
— Это опахало, будь оно неладно, каждый раз скрипит, когда он его дергает. У меня голова раскалывается от боли.
— Я велю Хафизу смазать кольца. Иди посиди в тени, выпей гранатового сока.