Поцелуй страсти
Шрифт:
Леди Виктория смотрела ему вслед. Примерно через минуту радостные клики ее сводных сестер, которые донеслись из гостиной, возвестили, что американский путешественник добрался наконец до уготованной ему пристани.
Только через два часа Майлзу удалось отделаться от близняшек Пемброк и отправиться в отведенную ему спальню.
Расположившись на мягчайшей пуховой перине, Майлз посвятил некоторое время размышлениям. Прежде всего он отметил про себя, что Джорджия и Каролина при ближайшем рассмотрении оказались весьма и весьма аппетитными юными созданиями, а сильно декольтированные атласные платья очень им шли. При всем
К сожалению, с тех самых пор, как он приехал в Англию, эта мысль посещала его неоднократно. Было похоже на то, что все девушки из хороших английских семей прилежно изучали одну и ту же книгу — «Десять советов особе, которая желает заполучить завидного жениха». Оттого-то даже такая захватывающая вещь, как флирт, лишилась своей неповторимой прелести и превратилась в скучную, предсказуемую игру.
Майлз вздохнул, покрутился в кровати и от души пожелал английским девушкам привнести в свои отношения с мужчинами элемент неожиданности, здорового авантюризма и пусть маленького, но чуда.
Внезапно перед его мысленным взором возникло лицо леди Виктории. Вот уж с этой женщиной точно не соскучишься, подумал он с улыбкой. Отношения с ней могли бы основательно обогатить непредсказуемыми ситуациями древний, как мир, процесс ухаживания. Он вспомнил сладость ее поцелуя и сильнейшее желание, которое он ощутил тогда, прижимая к себе ее теплое упругое тело. Правда, был еще и гнев, который Виктория с легкостью пробуждала в нем своими саркастическими речами.
Как бы то ни было, при мысли о Виктории все чувства Майлза обрели небывалую остроту. В самом деле, в этой женщине имелось все, что он только хотел видеть в особе противоположного пола. Она была хороша собой, умна, в ней, если так можно выразиться, жил боевой дух человека, готового противостоять превратностям судьбы. Одно только плохо — ему, Майлзу, не удалось вызвать у нее интереса к себе. Похоже, она вообще мало интересовалась мужчинами.
Тем не менее Майлза не покидала уверенность, что за блеклым одеянием старой девы, которое Виктория носила с вызовом, как гвардейский полк носит свой штандарт, скрывается пылкая и страстная натура. И свидетельством тому был жар, который исходил от ее губ, который пронизал все его существо во время знаменитого поцелуя. По мысли Майлза, этой женщине недоставало одного — мужчины, способного разбудить ее чувственность и выпустить на волю эту скрытую страсть.
— И этим мужчиной, детка, станет грубый и неотесанный американский варвар, — прошептал Майлз, одаривая улыбкой темноту. — Итак, леди Виктория, готовьтесь — завтра начинается большая игра!
Майлз и представить себе не мог, какого несокрушимого и опасного противника он встретил в лице леди Виктории.
5
— Доброе утро!
Виктория вздрогнула, отодвинулась от Кингз Рэнсома, которого усердно драила скребницей, и, повернувшись на каблуках, воззрилась на Майлза Уэлсли, небрежно опиравшегося о дверцу стойла.
— Что вы здесь делаете?
Майлз
— Странный вопрос. По-моему, вчера за обедом я всем дал понять, зачем я здесь нахожусь.
Виктория с раздражением швырнула скребницу в ведро и уперла руки в бока.
— Мистер Уэлсли!..
— Ага! — Майлз расплылся в широкой улыбке. — Оказывается, вы все-таки запомнили мое имя.
— Разумеется, запомнила! К несчастью, такого человека, как вы, сэр, забыть нелегко.
Майлз мгновенно отмел все не слишком для себя лестное из ее слов.
— Как это мило с вашей стороны — назвать меня незабываемым!
— Я вовсе не это хотела сказать, — бросила Виктория, подивившись умению этого человека все переиначивать на свой лад.
— Я знаю, что вы хотели сказать, — рассмеялся Майлз, — но коль скоро мы встретились и завязали беседу, почему не сделать так, чтобы она протекала в более дружественной обстановке? Итак, попробуем начать все сначала. Доброе утро, леди Виктория. Вы сегодня просто неотразимы.
Хотя Майлз, что называется, в карман за словом не лез и, если того требовали обстоятельства, умел врать без зазрения совести, на этот раз он сказал чистую правду. Виктория и в самом деле выглядела обворожительно. На ней были узкие бриджи для верховой езды, высокие черные сапоги и льняная блузка, которая обтягивала весьма пышную упругую грудь. Как и вчера, ее темные волосы были собраны в узел на затылке, но несколько непослушных прядок, выбившись из прически, красиво обрамляли ее лицо. Солнце и постоянное пребывание на чистом воздухе придавали коже девушки здоровый золотистый оттенок, который лучше любых притираний и румян подчеркивал красоту ее тонких правильных черт.
— Послушайте, мистер Уэлсли, — снова заговорила Виктория, сдерживая нетерпение, сквозившее в каждом ее движении, — я слишком занята, чтобы стоять тут с вами и вести словесные игры. Однако же, прежде чем мы распрощаемся, будьте любезны ответить на один мой вопрос.
— И что это за вопрос, осмелюсь я спросить? — доброжелательно улыбнулся Майлз.
К тому времени дежурная улыбка на его губах успела до такой степени допечь Викторию, что она готова была швырнуть в американца конский гребень.
— Я хочу знать, зачем вы — во второй уже раз — пришли на конюшню и вертитесь около стойла с этим жеребцом? Насколько я поняла из вчерашнего разговора за столом, показывать вам лошадей должен был отец, но вы даже не посчитали нужным его дождаться. Это что — страстное желание еще раз увидеть нашего лучшего производителя или попытка жульническим образом разузнать о положении дел на ферме?
Улыбка на лице Майлза увяла.
— Нет, леди Виктория. Даже американский варвар вроде меня не способен на подобную низость. Просто ваша служанка Ребекка сообщила мне утром, что ваш отец неважно себя чувствует и не хочет выходить из дому. Она также передала, что сэр Джон возлагает почетную обязанность показать мне ферму и всех лошадей на вас.
— Неужели отец заболел? — воскликнула с испугом девушка. — Ребекка сказала вам, что с ним случилось?
Майлз удивился подобной озабоченности здоровьем родителя, который, по его мнению, просто-напросто переусердствовал вчера за столом.
— Нет, подробностей она мне не сообщила, но в то лее время не выразила ни малейшего волнения. Но отчего вы так разволновались — разве у вашего отца нелады со здоровьем?
Виктория минуту озабоченно смотрела на него, будто спрашивая себя, есть ли смысл сообщать чужаку такие личные сведения, но потом все же сказала: