Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
– В мае на третьем курсе, - усмехнулся Гарри. – Когда ты попала в больничное крыло, я вас, можно сказать, застукал, - сказал он. И рассказал, что отправился навестить меня, ночью, и столкнулся с сидевшим у меня Северусом.
– Я тогда ничего не знал точно, подозрения возникли только, но они постепенно развивались. Пожалуй, окончательно я все понял после убийства им Дамблдора. Но я уверен был, Кэт, что у вас с ним все кончено, и жалел тебя… - он поднял на меня глаза. – Почему ты снова с ним? Почему ты доверяешь ему после всего?!
– Потому что… Когда я ушла из палатки, я, что уж скрывать, побывала у него. Рассказала о случившемся… - я смотрела на волны, чтобы не видеть лица брата. – Во Дворце Сов мне в один из визитов сказали очень
– Но ведь, - Гарри судорожно сглотнул. – Она ведь должна лишиться выбора и у нее не должно быть детей…
– Не выбора, братишка, а любимого человека. В общем-то, - я с невольной улыбкой погладила животик, - ей я уже не стану в любом случае. Но суть не в этом, а в том, что я рассказала ему об этой новости, сказала, что применю к нему Поцелуй. Знаешь, что он ответил? – взглянула я на Гарри. Брат скептически пожал плечами.
– Что будет только счастлив дальше жить? – хмыкнул он.
– Северус, - Гарри поморщился при звуке имени, - взял с меня обещание, что, если будет выбор, будет кто-то еще в тот момент, кому нужен будет Поцелуй, я выберу не Северуса.
Гарри молча посмотрел на меня изумленными зелеными глазами, моргнув. И крепко сжал мою ладонь.
– И ты дала такое обещание? – спросил он, вздрогнув. Я медленно кивнула, закрыв глаза. Я дала другое обещание, но понимала, что суть не изменится. У меня просто не будет времени думать. Почти не будет.
– Да, - выдохнула я, открыв глаза.
– Но смерть Дамблдора… - Гарри облизнул губы. – Как же смерть Дамблдора? Ты была там, Кэтрин, ты видела, что он сделал! Почему ты ему веришь?!
– Дамблдор просил Северуса об этом лично, - я смотрела на волны, ощущая, что ветер становится все холоднее. – В этом я уверена, я видела его воспоминания в Омуте Памяти, и на подделку они не были похожи. Северус спас меня тогда, при побеге в Нору, из лап Малфоя. От Долохова… - я вспомнила тот жуткий день, когда пыталась закричать, вырываясь из крепких рук лапавшего меня Пожирателя. – В некотором роде… И тогда, помнишь, когда я упала за Арку? Северус привел меня из логова Темной Леди… - я заглянула в зеленые глаза брата. Гарри скептически взирал на меня, но все же что-то в выражении его лица слегка поменялось. – Знаешь, чья лань привела тебя к мечу Гриффиндора? – улыбнулась я.
– Его, что ли? – нахмурился Гарри.
– Он любил Лили, в молодости, очень сильно. Поэтому у него такой же Патронус, как у нее. Ну а мой поменялся, когда я в него безответно сначала влюбилась. Видишь, у меня есть причины дать ему шанс, доверять. Я бы рассказала тебе гораздо больше, но сейчас это неважно. Я прошу тебя только дать мне вернуться и помогать тебе. После войны мы все тебе расскажем… По крайней мере, я расскажу, - объяснять почему не было необходимости. Если сбудется страшное пророчество, второго участника этой истории просто не будет в живых. Мы с Гарри это прекрасно понимали.
– Ладно, предположим, ты права, - кивнул Гарри. – Но почему ты мне-то не рассказывала ничего столько времени?!
– Потому что я тоже дура, - усмехнулась я. – У нас это семейное… - мы переглянулись снова и, не выдержав, рассмеялись. Гарри приобнял меня за плечи, притягивая к себе. – Я боялась, что мы с тобой поссоримся, что ты не поймешь, что… Да я много чего боялась, на самом деле. В том числе и не знала, как все объяснить, попросту. Сначала мы вообще всех пытались обмануть, но это оказалось трудно и в итоге почти все о нас знали… Зато ты один из первых, кто узнал, что мы снова вместе… - я потрепала брата по взъерошенной макушке.
– Это так утешает, - съязвил Гарри. – Кстати, поможешь уговорить ребят потом все же попасть в Хогвартс? Я просто кожей чую, что там что-то есть… Но не вдвоем же нам туда отправляться, - улыбнулся он. Мои губы против воли растянулись в улыбке. Я вернулась к брату, мы удрали, меч остался у нас и, судя по воплям Лестрейнджа, появилась крохотная зацепка – сейф.
– Насчет дальнейших планов мы поговорим все вчетвером. Кстати, у меня есть еще новости, отчасти наша ссора даже пользу принесла, если можно так сказать, - я рассказала ему о ритуале, проведенном Элеонорой. О том, что папа вернулся. Уже давно рассвело окончательно и Солнце даже стало чуть ярче, когда мы наконец закончили обмен новостями – Гарри рассказывал мне о том, где они за время моего отсутствия побывали, а я – что произошло с момента моего ухода. О том, почему я ушла, мы оба по негласному уговору предпочитали не вспоминать…
– То, что с дядей Томом все в порядке, здорово, - с явным облегчением улыбнулся Гарри. – И то, что тебе стало проще держать себя в руках, тоже. И план у вас удачно сработал, знаешь, нам, кажется, все-таки улыбается удача. Слушай, - он внезапно посмотрел на меня, когда мы уже шагали к дому Билла и Флёр. – Снейп ведь уже знает о ребенке? Что он сказал?
– Что это несвоевременно, но он рад, - пожала я плечами. – Просил меня быть осторожнее. Как будто это сейчас реализуемо… - горько хмыкнула я. – Гарри, ты не против, если Влад или Кас с тобой немного поработают? Сам понимаешь, если Беллат… Она пронюхает про нас с Северусом, - каждый раз, когда звучало это имя, Гарри морщился, но я решила постепенно приучить его к мысли о наших отношениях. – И тем более о ребенке, пророчество сбудется еще раньше и уж точно. А кто-нибудь из ифритов наложит на твои мысли некоторое подобие щита, вроде как Окклюменция. Ладно? – Гарри согласился, немного подумав. – Полностью связь они не прервут, но ей будет сложнее проникнуть в глубины твоего разума.
– Ты сейчас мне Трелони напомнила, - Гарри пихнул меня в плечо. – С ее глубинами разума. Ладно, возвращайся, но после войны ты мне все расскажешь, ясно? – за таким уже легким «выяснением отношений» мы дошли до «Ракушки». В сторону могилы Добби я старалась не смотреть, чтобы не напоминать себе о том, как погиб этот милый и немного забавный домовик. Я очень плохо его знала, с ним всегда общался в основном Гарри, но после всего случившегося минувшей ночью Добби стал героем в моих глазах. Мы бы, возможно, сбежали и без его помощи, по крайней мере, имели шанс, хотя и с большими потерями. Но самоотверженность этого маленького создания была поистине великой. И потому-то я, когда Гарри писал слова на «надгробии», мысленно молила тех, кто жил в мире-за-гранью, как валькирии называли мир, в который живое попадает после смерти, принять Добби с должным уважением к его героическому поступку. Кинжал Беллатрисы предназначался Гарри, я понимала это, и все понимали… И сейчас мы с Гарри пытались задвинуть боль от осознания того, сколько бед приносим близким, и скорбь как можно дальше, отвлечься от них. И разговор наш там, на берегу, направлен был на то же самое…
Все сидели в гостиной, включая все еще бледную и изнуренную Гермиону, которую бережно обнимал Влад, поглаживая по спине, и слушали Билла. Комната у молодых Уизли была очень миленькая, светлая, теплая. В камине как-то неуместно весело потрескивал огонь. Мы остались у двери, чтобы не пачкать ковер на полу следами грязной обуви. Я с тоской посмотрела на свою белоснежную мантию, которую надела, пока звала Кассиопею и Влада. Такое облачение автоматически говорило всем кругом, что я – валькирия, исполняющая свой долг. В такие минуты я становилась неумолимым вершителем «правосудного возмездия» и могла, если это необходимо будет во исполнение моей задачи, пользоваться чем угодно, вплоть до Непростительных. Причем, что было странно, я применила-таки Круциатус к Малфою-старшему, но вины за это не испытывала. Не как тогда, в особняке, с Долоховым… И при мысли о том, что я становлюсь темнее, чем была раньше, ближе к той мне, из другой реальности, желудок скрутился в тугой узел. Я не буду таким чудовищем, никогда, внушала я себе. Не буду.