Поцелуй Валькирии
Шрифт:
Адель взглянула на нее — даже кухарку беспокоила ее одинокая беременность.
— Нет, он военный. Летчик, полковник. И сын тоже будет военным.
Услышав звонок, Бенедикт улыбнулась:
— Кто-то пришел, фрекен. Встречайте.
В ее голосе слышался упрек бестолковой девице. Адель не хотелось покидать кухню, но вежливость требовала выйти в прихожую. У дверей помогали снять плащ первой гостье, пожилой аккуратной женщине.
— Ты только посмотри! — воззвала к матери Ингрид, указывая на обои и люстру. — В моем доме уже распоряжаются.
Адель заметила, как засуетились слуги вокруг бабушки Эрика. Та вручила
София поднялась по лестнице, тоскливо оглядела захламленные залы, перевела взгляд на унылый, старящий Ингрид халат, но ни слова неодобрения не сорвалось с ее губ.
— Перестань возмущаться, — бросила она Ингрид. — Девочка беременна, ее тянет обустроить гнездо. Дорогая, я приехала за вами, — обратилась она к Адель. — Поживете денек у меня. Одевайтесь.
Усаживаясь в комфортабельный «вольво», Адель помахала рукой молчаливому садовнику. Ей не терпелось покинуть дом. Меж тем, бабушка Эрика все более вызывала ее восхищение. Как умно она увезла ее! На день рождения к матери непременно приедет Эрик с женой, и София избегала неприятностей.
— Какой срок? Месяцев семь?
Адель кивнула и попыталась стряхнуть с одежды серую кошачью шерсть.
У ворот они поравнялись с автомобилем очередного гостя.
— Это Густав, — София приспустила стекло.
Из машины показался пожилой улыбчивый Густав, он склонился к окошку Софии и поднес очаровательный букет.
— Поздравляю мать именинницы. Это ваш праздник. Отмучились, явили на свет…
София подала для поцелуя руку, представила спутницу. И Адель стала свидетельницей краткого разговора о погоде, прекрасной внешности и тому подобном. Но интонации Густава, теплый взгляд заставили ее почувствовать себя лишней. Они хотели уединиться, а Адель явилась стражем официальности и этикета.
Простились. «Вольво» тронулся и выехал за ворота, а Густав все еще стоял и смотрел им вслед. Он приехал к Ингрид только ради Софии, чтобы побыть с ней немного рядом, поняла Адель.
— Густав — археолог, — возобновила прервавшуюся беседу София. — Он часто бывает на раскопках в Италии, финансирует несколько экспедиций. Год назад его сын с невесткой погибли в авиакатастрофе, — и потом, как бы между прочим, добавила. — После смерти короля Густав займет трон.
Адель бесстрастно глядела в окно. Отец отправится в Риддархольм, а сын — в собор Святого Николая. [31]
31
Церковь Риддархольм — усыпальница шведских королей, собор Святого Николая — место коронации.
16
Perthro— скрытое.
Полет
Когда достигли пригорода, Адель узнала историю рождения Эрика. В роддоме Ингрид заразила его стафилококком, и врачи считали состояние ребенка безнадежным. София добилась, чтобы ей разрешили круглосуточно находиться в боксе, куда поместили младенца, и месяц спустя жизнь Эрика была вне опасности.
— Еще раз мы переволновались, когда Эрик решил отправиться добровольцем на фронт. Швеция сохраняла нейтралитет и в первой войне, и в недавней. Но Эрик… Нам стоило нервов отговорить его от затеи биться против солдат Гитлера.
Адель вспомнила яхту, пунцового от гнева Люка и Эрика, громогласно дискутирующего о величии Гитлера, и взоры толпы, обращенные к нарушителю всеобщей гармонии. Мелкая вода громче шумит.
— Но самое страшное, что довелось нам пережить, это когда Эрик наглотался таблеток. Ингрид вошла позвать его — по радио началась любимая передача Эрика, а он спит. На столе — пустой пузырек и записка «Кристина, прощай!».
На память Адель пришли слова Ясы: самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать её так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым «чистоту помыслов» воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка. Таким образом, цель — самоубийство вполне оправдывалось средством — харакири; после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.
По озеру Меларен скользили старинные пароходики, направляясь в бухточки многочисленных островов. В заливах удили лососей. Адель чувствовала отчетливый запах бензина, раздражающий ее ноздри, как и едкий аромат герани в доме, и тошнотворный — готовящейся на кухне свинины. Мир запахов вторгся в ее жизнь. Она поняла, что становится животным.
Автомобиль нырнул в лес, мелькнул дорожный знак, извещающий водителей о возможном появлении лосей, над крышей проносились тугие, готовые лопнуть, коконы почек и пунктирная зелень лиственниц.
— Ты была когда-нибудь в замке? — поинтересовалась София.
Перед внутренним взором Адель мелькнули древние стены Гроссинзее, обители рыцарства. Победа в войне обеспечила бы ей путь в школу Орденсбурген, где особый педагогический состав вел подготовку нацисткой элиты. Юнкерам преподавали атлетику, скалолазание, бокс и планеризм, они прыгали с парашютом, совершали пробежки на лыжах, а верховая езда позволяла дать ощущение полного господства над живым существом. Следовало отучиться два полных курса, чтобы быть допущенным к урокам военного дела. Адель же пришлось с этого начинать.
— Нет, я никогда не была в замке.
Машина пересекла мост, и Адель поняла значение вопроса Софии, только когда из-за деревьев показались крыши Дроттнигхольма с куполами башен по бокам.
— В переводе со шведского это место называется «Остров королевы», ты видишь творение архитекторов королевы Гедвиги Элеоноры.
«Вольво» двигался мимо раскинутых у подножия дворца парков с бронзовыми скульптурами и фонтанами. По дорожкам бродили туристы.
— С начала месяца замок открыт для экскурсантов.