Поцелуй вслепую
Шрифт:
Видимо, она не ожидала от меня такой наглости. Честно говоря, я сам удивлен, но ее ножка оказалось такой потрясающей на ощупь, как и маленькая коленка, и упругое бедро выше. Уши заложило от удовольствия, когда я прошелся пальцами по ее телу.
— Я позаботился об увольнении Кириленко не для того, чтобы ты терлась с моими друзьями.
Вика выпрямилась, гордо отбрасывая мою руку в сторону. Но я уже забрался слишком высоко, туда, где шелковистый капрон на ее ноге вдруг превратился в теплую, бархатистую кожу. П*здец, да она же в чулках! Откатившись на кресле от стола, я рванул девушку на себя, забираясь под юбку двумя руками, трогая молочные
— Ты надела это, — плотоядно облизнулся, — чтобы шеф совсем обалдел, засунув руки тебе под юбку?
— Вы сдурели, Сергей Юрьевич? Я надела чулки, потому что мне удобнее так сидеть, ничего не давит… И я не собираюсь оправдываться за свою одежду!
Но я уже ничего не слышал, я поднялся на ноги, сжимая Вику в объятьях, придавливая к мгновенно окаменевшему паху. Я хотел лишь трогать её бедра в чулках, втирая ладони в полоски кожи выше каемок, мять ее попку в слишком открытых трусиках, варварски задирая юбку. Как же она заводила меня, как же, бл*дь, эта женщина меня заводила! Все в ней возбуждало до звона в ушах.
Я снова закрыл ей рот поцелуем. Сжимая губы, укусил за нижнюю, втягивая и облизывая, при этом без разбора трогая тело, куда мог дотянуться. Вика активно отбивалась, пытаясь одернуть подол, привести себя в порядок.
— Что вы делаете, Сергей, мать вашу, Юрьевич? — заскулила молодой специалист.
— Ты взрослая девочка, — оторвался от ее рта для того, чтобы только ответить, — неужели не понимаешь, что я делаю?
Мы почти дрались возле моего стола. Ее огромный чертёж сполз на пол, а мое кресло отъехало, стукнувшись о стену. Впрочем, при всем стремлении убрать мои руки со своих бёдер, Вика, почему-то, отвечала на поцелуи, как будто не могла не отвечать. Била по рукам, но истерично, забываясь, ласкала мой язык своим, тянула губами мои губы, кусаясь, словно дикая. Как же горячо и отчаянно она целовалась…
— Сергей Юрьевич! Это какой-то беспредел, как вы могли заложить такую дорогостоящую отделку!?
Сквозь туман возбуждения, я понял, что это не Вика… Вика стонала мне в рот, все еще одергивая юбку. Этот визгливый голос принадлежал начальнику группы сметчиков. Простая и открытая женщина из провинции, приближаясь к моему кабинету, орать начинала заранее, еще из коридора. И это спасло нас с Викторией от позора, потому что, когда сметчица ворвалась в мой кабинет, Вика молча складывала план, гордо вздернув подбородок.
— Если возникнут какие-то вопросы, Сергей Юрьевич! Я буду на своём рабочем месте! Там меня можно найти и спросить о работе! — вполне конкретно намекнула Виктория, что больше в мой кабинет не зайдет.
Но к счастью, у меня был стол, за которым я смог спрятать свой внушительный стояк.
Глава 11
Перебирая палочками куриное филе и лапшу в соевом соусе, я пошире раскрыла коробочку с китайской едой. Сегодня Таня принесла мне готовый обед. После горячего безумия, случившегося вчера между мной и Сергеем Юрьевичем в его рабочем кабинете, в столовую мне идти совсем не хотелось. Мы с мачехой устроились на лавочке в небольшом сквере, напротив входа в наше офисное здание.
— Наверное, он всех своих молодых специалистов в кабинете зажимает, — озвучила я мысль, давно крутившуюся
Прожевывая заброшенную в рот лапшу, Таня отрицательно мотнула головой.
— Не думаю. Во-первых, слава о таком начальнике шла бы до самой Москвы. Подобное не спрячешь. Это как профессор, лапающий коленки студенток во время зачета. Все и всегда знают об этом. Во-вторых, отец никогда бы не устроил тебя в группу к скользкому типу. Начальству известно гораздо больше нашего, уж поверь мне. Думаю, что это конкретно на тебе ГАПа так переклинило.
Я вздохнула, и, развернувшись к мачехе, ткнула палочками ей в сторону груди:
— Не вздумай что-нибудь рассказать моему отцу.
Таня рассмеялась.
— Я бы рассказала, если бы тебе не нравилось то, что он тебя трогает.
— Мне и не нравится! — возмущенно вскрикнула я.
А Таня снова покачала головой, царапая деревянными палочками дно коробки.
— Ты выглядишь слегка ошарашенной, но на жертву насилия похожа слабо. Говоришь о нем, а щеки румянцем покрываются. Губы распухшие, обкусанные. А ещё я уверена, что если проверить труселя…
— Таня! Фу! Прекрати! — взмолилась я, захныкав.
А мачеха продолжила скрести дно опустевшей коробочки с китайской едой.
— Настоящий мужик твой ГАП, ещё толком ничего не сделал, а у тебя уже глаза в кучку!
Танька продолжала смеяться, а я слегка стукнула её по лбу.
— Заканчивай издеваться, слышишь!?
Таня притихла, правда хихикать не перестала. А я задумалась о том, что чувствую.
— Не понимаю, ощущения от поцелуев ГАПа совсем другие. Как будто здесь и в Турции были разные мужчины.
Таня пожала плечами:
— Тот поцелуй в Турции был сто лет назад, мало ли, что тебе причудилось.
Я перестала есть, решив открыться мачехе:
— Но знаешь, он ведь намного старше меня и… — я перевела дух, — мне так нравится с ним целоваться.
— Ууууууу, — засвистела Таня.
— Это настоящий мужчина, — мечтательно прикусила я нижнюю губу, — такой сильный и решительный. Я вся горю, такой кайф непередаваемый… Но все равно он самодовольный придурок.
Таня улыбнулась, а я продолжила делиться ощущениями:
— Поцелуи Кабаева, они как крепкий чёрный кофе без молока и сахара или горький натуральный шоколад без примеси слащавой химии. Совсем не похоже на море, как в Турции, что странно.
— Так перенеси свои поцелуи с настоящим мужчиной в спальню…
— Он меня не уважает, Таня, — опустила я голову, поддев носком туфли упавший с дерева листик, — плохо относится, я это чувствую…, не хочу так. Мне это не подходит, — покачала я головой, мрачнея.