Почем фунт лиха
Шрифт:
— Антон в больнице. Знаешь, что с ним?
— Знаю, цирроз печени, — кивнула Нелли.
— А когда это ты к нему заезжала?
— Почему ты решила? — насторожилась она.
— В Лисьем Носу у тебя есть враги. Нелли вздохнула и призналась:
— Да, заезжала, когда забирала тебя из Питера. Не выдержала, раз уж была там неподалеку. А этот дурак огорошил меня сообщением.
— Тетушка говорит, что сейчас он очень плох, не проживет и недели.
— О нет, — вскрикнула Нелли, хватаясь
Она побледнела и была близка к обмороку. Надо же, кто бы знал, что это известие так ее взволнует. Я всегда была уверена, что она ненавидит бывшего мужа. Здесь я прекрасно ее понимала. Какие еще чувства можно испытывать, когда человек хронически пьян и склонен к агрессии.
Тетушка, не подозревая, что со мной рядом Нелли, продолжала жаловаться.
— Соня, у меня поднялось давление, — рыдала она, — ночью был тяжелый сердечный приступ, я уже старая, мне тяжело каждый день таскать в больницу сумки, я не могу смотреть, как умирает Антоша, это выше моих сил, готовься, скоро и я умру.
Нелли, напряженно вглядывавшаяся в мое лицо, видимо, передающее все темные тона тетушкиных заданий, тут же спросила:
— Что она говорит?
Я снова прикрыла трубку рукой и зашептала:
— У нее давление и сердце, она старая, ей трудно таскать в больницу сумки и смотреть, как умирает Антон. Грозится, что умрет сама.
— Вот дура, — констатировала Нелли. — Пусть не смотрит, а приезжает сюда, иначе точно не выдержит и умрет. За Антоном я поеду ухаживать. В конце концов, он Санькин отец.
— Это будет подвиг, — одобрила я, глядя на подругу совсем другими глазами.
— Что мне делать? — плакала на том конце трубки Нина Аркадьевна.
— Сейчас же хватай дядю и приезжайте ко мне, — вдохновленная предложением Нелли заявила я, — будем лечить твое сердце. У меня есть хороший друг, он кардиолог с именем. Вам нельзя сидеть у постели Антона и убивать себя. Его уже не спасти.
Тетушка пришла в ужас от моего заявления.
— Соня, как ты можешь, — еще горше заплакала она, — у него же никого нет. Я не брошу мальчика одного, даже если умру рядом.
— Пусть рядом умирает Нелли, — закричала я, — она моложе, а вам уже хватит горя.
Нина Аркадьевна перестала плакать и изумилась.
— Нелли? — переспросила она. — Ты думаешь, она способна на такое сочувствие?
— Еще как способна, — заверила я. — Она здесь рядом и сама мне это предложила.
Нелли догадалась, что речь идет о ней, и энергично закивала головой.
— Скажи ей, что я сегодня же выезжаю в Питер и во всем помогу, — шепнула она. Я послушно повторила:
— Она сегодня же выезжает в Питер и во всем поможет.
Тетушка, вероятно растроганная хорошим
— Пусть Нелли, когда приедет, обязательно остановится у нас, — наказала она.
Я передала ее просьбу Нелли, и та сдержанно улыбнулась.
«Пускай помирятся, — подумала я, — сколько можно враждовать. Мы же родственники».
— Вот теперь можете смело отправляться ко мне, — сказала я тетушке.
— Нет, нет, — возразила она. — За помощь, конечно, спасибо. От помощи, Сонечка, я не отказываюсь, но Антона не брошу.
— А как же твое сердце?
— Как-нибудь буду скрипеть, а там что бог даст. Все в его воле.
Разговор с тетушкой закончился на совершенно родственной ноте. Мы нежно расцеловались, я раз десять на прощание повторила, что она должна беречь себя, и раз двадцать мы пожелали друг другу всего хорошего. В общем, меры у нас нет ни в чем: то и видеться не можем, а то разлепиться никак не хотим.
— Не знаю, как она все это переживет, — сказала я, вешая трубку. — Ехать ко мне наотрез отказалась. Упрямая, жуть.
— Ничего, я ее как-нибудь уговорю, — успокоила меня Нелли. — Третьи похороны подряд — это слишком. Возраст уже не тот.
Я заметила, что такое количество похорон опасно в любом возрасте, после чего мы начали обсуждать предстоящую поездку в Питер. Нелли прямо от меня позвонила в свой «Гиппократ» и сообщила, что ее муж при смерти. Ей мгновенно дали отпуск за свой счет. Осталось решить вопрос с Санькой.
— Саньку беру на себя, — заявила я, чем не вызвала восторга Нелли.
— А ты с ним справишься? — скептически поинтересовалась она.
— А что там справляться? Покормить и спать положить? Это и дурак сможет.
— Ну, ну, — загадочно покачала головой Нелли. — Давай, попробуй.
— Готова попробовать немедленно, — запальчиво воскликнула я.
Чтобы не тратить времени даром, мы отправились к Вере, ее соседке, за Санькой, после чего Нелли надавала мне миллион воспитательных напутствий и, прыгнув в свой «жигуленок», помчалась в Питер. Санька секунд десять удивленно смотрел ей вслед, а потом грохнулся оземь и душераздирающе завопил.
— Тащи его к нам, — крикнула Вера, с балкона наблюдавшая наше расставание.
Я попыталась взять Саньку под мышки, но он лягнул меня в живот и завопил с утроенным энтузиазмом. При этом он пускал слюни и яростно бил по асфальту ногами, руками и даже головой.
Не могу передать ужас, охвативший меня при этом зрелище. А я-то считала всю жизнь, что у меня крепкие нервы. Какие же тогда нервы у Нелли?
— Что делать? — крикнула я Вере.
— Дай по заднице и тащи ко мне, — бодро посоветовала она.