Почём грамм счастья?
Шрифт:
Он с горечью понял, что речь идёт именно о нём. И этот подслушанный разговор надолго оставил в его душе неприятный осадок.
И вот, не то впоследствии этого разговора, не то в результате многолетних размышлений, в последнее время в его душе происходила переоценка ценностей. И он взвешивал заново каждое своё слово, каждый жест, каждое чувство. Всё это отнюдь не приводило его в восторг.
– Моя помощница сера, как мышь, жена – некрасива, – с деланным смехом сказал Нестор Алексу.
– Но ведь именно этого ты и хотел, – убеждённо отозвался тот.
– Да, именно этого
– Самое страшное – это обладать тем, чего всегда желал? – пробормотал Алекс. – Кто это сказал первым?… Нет, не могу вспомнить…А ты?
– Как ты сказал: обладать тем, чего всегда желал? – рассеянно спросил Нестор. – Да, я нашёл в себе смелость отказаться от любви…
– Смелость? – шепнул тут ему злой демон. – И это ты называешь смелостью: поменять любовь на комфорт?
Меж тем, за иллюминатором небо налилось розовым цветом. Где–то, ещё невидимое солнце пробуждалось ото сна и посылало свои первые золотистые лучи на землю. Самолёт вынырнул на время из плотных молочных облаков. Внизу засияло серебряное море.
– В конце концов, – убеждённо заявил Нестор, – я добился всего, чего хотел!
– Никто с этим и не спорит! – ответил Алекс.
Инвентаризация заветных желаний
– Евстафий! – послышался в эфире властный голос. – Что там у тебя опять творится? Это уже в который раз за последнюю неделю ты оставляешь весь Тинос без света!
Стасис вздрогнул и выронил из рук зажжённый фонарик.
– Сейчас всё исправлю, учитель!
– Ну, ну! Пошевеливайся, молодой человек! Я так надеюсь на твой гений! Хочу тебе напомнить, что я лично хлопотал, чтобы Институт Межкосмических Исследований дал это интереснейшее задание именно тебе. Ты, Евстафиос Видалис, просто счастливчик!
– Знаю! – уныло отозвался Стасис, перезапуская главный пищеблок центрального компьютера. – И я вам, право, очень благодарен!
Пищеблок недовольно пискнул. На экране компьютера появилась строка «Перепроверка данных». Замелькали цифры.
– Ах, молодой человек, – проскрипел зануда в ответ, – к чему мне твоя благодарность? Важно, чтобы ты делал своё дело. А эти твои ночные эксперименты компания ИнтерПространство оплачивать не обязана.
Юноша, к которому обращались, с трудом подавлял в себе желание выругаться. Петрос Марагос был его учителем и наставником. Толстяк лет пятидесяти пяти, с глазами строгими и неподвижными, какие бывают у хищных птиц, господин Марагос был серьёзным учёным. И к Евстафию, несмотря на юный возраст последнего, относился с крайней строгостью.
Стасису определённо везло. Вчера ему исполнилось, семнадцать. Был он учеником лицея, но успел уже достичь многого: ему были поручены промышленные исследования Космоса. Работа приносила
И он сумел достичь того, чтобы его мечты, хобби и талант смогли послужить не только ему. Одним словом – прекрасная жизнь, идеальные перспективы, светлое будущее! Тысячу раз прав проклятый зануда!
Петрос Марагос ловко командовал созданной им экспериментальной группой юных дарований, которых он собрал в лицее из учеников последних классов. Дело своё господин Марагос любил, лени не терпел. К прогульщикам был строг. И брызгал ядом, когда видел, что кто–то из его питомцев не вполне серьёзно относится к своим новым обязанностям. Вот и сейчас, он не упускал случая побрюзжать:
– Доиграешься ты у меня! Ещё одна подобная авария и я буду вынужден принять строгие меры! И почему только я тебя всё время покрываю?
– Наверное, потому, что работаю я за четверых, – огрызнулся–таки Стасис, – а зарплату получаю за полчеловека.
– На сегодняшний день и такая зарплата – редкость! – заявил господин Марагос. – Тем более, что ты едва достиг семнадцатилетия.
На это Стасису нечего было ответить. Учитель был прав. Найти работу было почти невозможно. И в Греции нашлось бы немало специалистов, которые с удовольствием заняли бы его место.
К его счастью, пищеблок закончил свои расчёты и перерасчёты, и свет на острове, наконец, включился. Экран центрального компьютера зажёгся. На нём сразу же появилась физиономия господина Марагоса с бравыми усами и всклоченной седой шевелюрой.
– Ну, всё, иди спать! – добродушно посоветовал юноше господин учитель. – И не забудь выключить везде свет! Экономия – прежде всего!
Экран погас. Стасис вздохнул с облегчением. Наконец–то можно вернуться к прерванному занятию! Заверещал в клетке попугай, разбуженный ворчанием старого учителя.
– Ах, бедняжка Христофорос! – с сочувствием пробормотал юноша. – Разбудили мы тебя! Ты уж прости!
И он поправил платок, накрывающий клетку. Надо сказать, что отношения между юношей и попугаем были особенными. Попугая привёз ему отец из Африки, куда его забросила нелёгкая судьба капитана дальнего плаванья. Это было пятнадцать лет назад. Отец Евстафиоса давно уже погиб. А вот попугай всегда оставался рядом.
Их дружба с годами стала прочна, и чувства друг к другу столь сильны, что юноша нуждался в компании своего попугая даже здесь, в мастерской. Днями Стасис обычно обсуждал с Христофоросом все свои мысли. Объяснял любопытной птице про загадки звёздного неба. Мечтал вслух. Ведь родная мать мало понимала его. Ей чужды были и его мысли и его занятия.
Однажды юноша объяснил попугаю, наблюдавшему за читающим Стасисом, что в книгах заключается мудрость жизни. И Христофорос, веря ему, заглядывал в эти самые книги, взобравшись юноше на плечо. В книгах было множество чёрных закорючек–червячков. И Христофорос полюбил исследовать их, поворачивая к книге свой правый глаз. Иногда, кроме червячков, в книгах имелись и картинки. Однажды Христофорос увидел на картинке джунгли, а на ветке дерева – попугая.