Почему исповедуются короли

Проктор Кэндис

Наверху что-то громыхнуло.

– А когда вы в последний раз видели доктора Пельтана? – поинтересовался Себастьян.

– Хм… – задумался Митт. – Должно быть, вчера вечером, когда к нему пришли те двое.

– Те двое?

– Мужчина и женщина. Имен они не называли.

– В котором часу это было?

– Пожалуй, около девяти.

– А как выглядела женщина?

– Точно не скажу. Понимаете, на ней была вуаль.

– А мужчина?

– Боюсь, я не особо к нему приглядывался. Он держался сзади, точно. Не помню, чтобы хоть слово

от него услышал.

– Пельтан встречался с ними в гостиной?

– О нет, сэр, доктор вышел поговорить на улицу – словно не хотел, чтобы его посетителей увидели остальные жильцы.

– И как скоро после их визита Пельтан ушел?

– Да почти тут же. Поднялся в номер, захватил пальто и был таков.

– Пешком?

– Не знаю, не заметил. А с какой стати вы меня расспрашиваете, а? – вдруг нахмурился Митт.

– Мне интересно. Скажите, та женщина была англичанка или француженка?

– Да француженка, хотя, надо признать, по-нашенски говорила не в пример лучше, чем большинство ихних.

– Как она была одета?

Коридорный пожал плечами.

– Пожалуй, прилично, но не по последней моде, если понимаете, о чем я.

– А сколько бы вы ей дали лет?

Митт снова дернул плечом.

– Не старая, но и не так, чтоб шибко молоденькая. Под вуалью-то разве ж много разглядишь?

Описание подходило неизвестной пациентке Гибсона. Однако оно подошло бы тысяче, если не больше, француженок в Лондоне.

– Скажите мне вот что, – продолжил Себастьян. – А каким человеком был доктор Пельтан? Вы бы назвали его приятным? Или вспыльчивым?

– Пельтан-то? – Митт помолчал, почесывая щеку. – Как для лягушатника, очень даже неплохой был человек. Уж всяко лучше остальных из ихней шатии – он да еще мисс Мадлен.

– Мисс Мадлен?

– Дочка Вондрея.

– Сколько ей лет?

– Я бы дал двадцать пять. Может, чуть поменьше.

Себастьяну, уже представлявшему себе девчушку с косичками, пришлось пересмотреть созданный в мыслях образ.

– Вы видели мисс Мадлен сегодня утром?

– А то как же. – Глаза коридорного прищурились от нового всплеска прежних подозрений. – Так зачем, говорите, вы все это выспрашиваете?

– Просто любопытно.

Митт Пебблз вперил в виконта пристальный, тяжелый взгляд:

– Не чересчур ли вы любопытны, а, приятель?

– Есть такое. А вы не знаете…

Себастьян умолк при звуке тяжелых шагов на лестнице. Низкий мужской голос спросил:

– A quelle heure? [2]

Теперь стали видны спускавшиеся: двое мужчин, один дородный, средних лет, второй повыше, помоложе и значительно худощавее, со свисающими песочными усами и безошибочно узнаваемой осанкой военного. Мужчины пересекли вестибюль и покинули гостиницу, не глянув в сторону кофейной комнаты.

2

A quelle heure? – (фр.) В

котором часу?

– Я так понимаю, это месье Вондрей и полковник Фуше? – кивнул вслед ушедшим Себастьян.

– Да, они.

Сквозь старинное волнистое стекло выходившего на улицу окна он наблюдал, как французы останавливают извозчика. Высокий, худощавый усач с армейской выправкой был виконту незнаком.

А вот Армона Вондрея он узнал сразу. Поскольку мельком видел этого человека всего неделю назад, на Пэлл-Мэлл, в карете могущественного кузена короля, лорда Чарльза Джарвиса.

Безжалостный, коварный и беззаветно преданный как своему монарху, так и своей стране, лорд Джарвис владел личной сетью шпионов и информаторов и слыл буквально всемогущим. А еще он приходился Себастьяну тестем.

И смертельно опасным врагом.

ГЛАВА 5

Пол Гибсон сидел в деревянном кресле, придвинутом к постели пациентки, и всматривался в ее лицо.

До чего же бледная… Закрытые веки хрупкие, почти прозрачные, тонкие черты туго обтянуты кожей. Если раненая не очнулась сразу, то, скорее всего, уже и не очнется.

Встав, он выглянул в узкое окно, выходившее на старинную средневековую улочку. Солнце поднялось уже достаточно высоко, чтобы разогнать туман, но в его лучах было мало тепла.

На свесах крыш поблескивали ряды сосулек, от оконного стекла тянуло ледяным холодом. Отойдя от окна, Гибсон наклонился к камину, чтобы подбросить в огонь угля. Он уже разгибался, когда почувствовал, что за ним наблюдают.

Покосившись на кровать, обнаружил, что смотрит в пару темно-карих глаз. Неуклюже пошатнувшись, выпрямился и произнес:

– Доброе утро.

Раненая облизнула пересохшие губы, грудь ее порывчато вздымалась, будто от страха.

– Не нужно волноваться. Я не враг.

– Я вас помню, – голос рыжеволосой звучал хриплым шепотом, английское произношение было с акцентом, но четкое. – Вы тот, кто… – Ее глаза потемнели, словно от воскресших горестных воспоминаний. – Дамион действительно мертв?

– Да. Мне жаль.

Незнакомка несколько раз быстро моргнула и отвернулась. Буйные, огненно-рыжие волосы веером разметались по подушке.

– Он был вашим другом? – негромко спросил Гибсон.

Вместо ответа она приложила руку к голове, ощупывая длинными, тонкими пальцами обнаруженную там повязку.

– Что со мной случилось?

– Вы не помните?

– Нет.

Гибсон подковылял обратно к кровати.

– Со временем все восстановится. Память – забавная штука.

Раненая снова посмотрела на него.

– Где я?

– В моей операционной.

– Так вы хирург?

 – Да. – Он неуклюже поклонился: – Пол Гибсон, бывший врач Двадцать пятого легкого драгунского полка его королевского величества.

Незнакомка обвела его взглядом, заставляя пожалеть, что он не нашел времени умыться, побриться и, возможно, сменить одежду.