Почему исповедуются короли
Шрифт:
Вместо ответа леди Жизель повернулась к священнику.
– Прошу вас, отец, продолжайте службу. – А Себастьяну бросила: – Теперь можете уйти.
Себастьян выдохнул тихо и гневно.
– Я не уйду без сердца Дамиона Пельтана. Это его сестра должна решать, что делать с останками.
– Нет, – покачала головой леди Жизель. – Его имя не Дамион Пельтан, а та женщина ему не сестра.
– Ошибаетесь, – сказал Себастьян, подступая.
Вероятно, ему уже никогда не удастся доказать, что шевалье д’Армиц убил и полковника Фуше, и молли Джеймса Фаррагута. Тем более невозможно доказать,
– Отдайте мне сердце, – потребовал он.
– Мсье, – запротестовал священник, пытаясь шагнуть между ними.
– Извините, отец... – начал было Себастьян, но тут леди Жизель сильным толчком повалила на него священника.
– Ад и преисподняя! – выругался Себастьян и принялся помогать старику утвердиться на ногах, тогда как Жизель развернулась и побежала к выходу из часовни.
Одной рукой она приподымала тяжелые юбки своего платья, а второй – крепко прижимала к боку урну. Почти добежав до дверей, она, очевидно, вспомнила, что те заперты. Лишь мгновение поколебавшись, развернулась, чтобы ускользнуть через ризницу. Но Себастьян уже отставил мычащего священника в сторону и двинулся ей наперехват. Полоснув его яростным взглядом, леди Жизель свернула и бросилась по узкой деревянной лестнице на западную галерею.
Себастьян поспешил за ней, шагая через две ступеньки. Когда он поднялся на скрипучий помост, она стояла у деревянных перил, подняв урну, как оружие.
– Не подходите ко мне, – сказала она с пугающим спокойствием.
Он шагнул вперед.
– Я не причиню вам вреда. Просто отдайте мне сердце.
Она покачала головой.
– Вы спрашивали, откуда мне известно имя мебельщика, Баллока. Что ж, я вам скажу. Я нарочно свела с ним знакомство. Рассчитывала, что он может оказаться полезным, отвлекая всяких надоедливых личностей – вроде вас, – сующих нос в наши дела. Вот почему, прежде чем прийти сюда, мой кузен наведался в мастерскую на Тичборн-стрит – он хотел убедиться, что Баллок знает о ребенке. Представьте, этот громила крайне зол на вас. Поклялся, что отомстит и вам, и Алекси Соваж.
– Сын Дамиона Пельтана в безопасности. – Себастьян сделал к ней шаг, потом еще. – Баллоку до него не добраться.
Ее высокий, звенящий смех разнесся по маленькой часовне. Дождь барабанил по крыше, порывистый ветер волнами налетал на окна.
– Глупец, я не про Ноэля Дюрана говорю. Что мне за интерес в ублюдке принца? Я говорю о вашем ребенке. Вашем будущем ребенке.
Себастьян дернулся, чувствуя, как мороз пробежал по коже.
– Баллок убьет их, – сказала она с холодным торжеством. – Убьет ребенка и его мать.
Себастьян сделал к ней еще один шаг.
– Я вам не верю.
– Это будет величайшая месть из всех возможных, не так ли? – усмехнулась леди Жизель и обрушила тяжелую урну ему на голову.
Острый край серебряной ручки взрезал кожу, горячая кровь хлынула на лицо. Себастьян поднял руку, чтобы отстранить нападавшую, но она снова ударила его урной, ее черты исказились яростью,
С залитыми кровью глазами Себастьян оттолкнул женщину. Она шатнулась назад, потеряла равновесие и навалилась спиной на перила галереи. Себастьян услышал треск ломающегося дерева и, отерев глаза, увидел, как ужас осознания наполнил ее лицо.
Трухлявые перила, не выдержав, развалились. Леди Жизель, уцепившись одной рукой за балясину, повисла в воздухе. Отпусти она урну, схватись второй рукой, возможно, и спаслась бы. Но нет, она держала свою добычу до конца, даже падая с гневным криком в ворохе взметнувшихся черных юбок.
– Mon Dieu! – возопил священник, когда она с хрустом рухнула на каменные плиты.
Удар выбил урну из ее рук, хрустальный сосуд разлетелся сверкающими осколками, украденное сердце упало близ ее откинутой ладони. Леди Жизель смотрела в потолок часовни большими, невидящими глазами. Но Себастьян не стал задерживаться, чтобы убедиться в ее смерти.
Он со всех ног бежал к двери.
ГЛАВА 57
Пол Гибсон сидел спиной к кухонному столу и прищуренными в улыбке глазами наблюдал, как Алекси наполняет чайник и опускает на подставку.
– Я предложил тебе здесь остаться не для того, чтобы превратить в стряпуху и прислугу для никчемного одноногого ирландца.
Она повернула к нему лицо. Пламенеющий в свете очага водопад ее волос наводил на мысли о туманных рассветах и об осеннем листопаде.
– Миссис Федерико вернется не раньше, чем настоит на своем. – Алекси выпрямилась, шагнула к нему между разведенных ног, взялась за плечи, поймала его взгляд и сказала, передразнивая его акцент: – И что же станется с никчемным одноногим ирландцем, а? Ммм?
Он положил ладони на ее бедра, с восторгом убеждаясь, что она желает его, находит в нем что-то привлекательное. Самое страшное, если она вдруг поймет, что он ее не достоин, что ею двигали скорее благодарность и жалость, а не духовная близость и любовное влечение, захватившие все его существо.
– Алекси… – начал Пол, но его прервал стук в дверь.
– Ладно, иди уж, – со смехом отстранилась она, когда он промедлил.
Больше не мешкая, он с трудом встал на ноги.
– Это, верно, Девлин. Пришел за результатами вскрытия того ювелира с Хеймаркета.
Прихватив шандал с парой свечей, Пол захромал по коридору, чтобы открыть входную дверь нежданному гостю. Но то был не Девлин, а страшно раздавшаяся дочь лорда Джарвиса; стоявший сбоку лакей держал над ней зонт. Порывы ветра швыряли в дом пригоршни дождя.
– Боже мой, леди Девлин, – Гибсон со всевозможной поспешностью отошел назад. – Входите, пожалуйста. Что-то случилось?
– Ничего не случилось, – сказала она, встряхивая влажные юбки, когда шагнула в узкий коридор. По ее кивку лакей сложил зонт и побежал к ожидавшему экипажу. – Мне хотелось бы поговорить с Алекси Соваж. Она здесь?
– Я здесь.
Гибсон посмотрел через плечо и увидел Алекси. Та стояла, высоко подняв голову и скрестив руки на поясе. Два женских взгляда встретились, сцепились.