Почему море соленое

Устьянцев Виктор Александрович

Девушка окинула нас внимательным взглядом, что-то не то удивленное, не то насмешливое мелькнуло в ее больших серых глазах.

— Нам все равно по пути. Пойдемте. Но я никогда не выступала в такой роли.

— А какая роль для вас более привычна?

— Я разделочница. На рыбзаводе. А город пока плохо знаю.

— Разве вы не здешняя?

— Здесь все не здешние.

— Ах да, Пруссия… Я как-то упустил из виду. — Игорь пришел в то состояние, которое он сам называл словом

«зажигаться». Это с ним случалось чаще всего в присутствии интересных девушек и означало кульминацию всех его способностей. В такие моменты он становился интересным и остроумным, я даже завидовал ему. Но сейчас он решил играть в простачка.

— Пруссия. Я что-то в детстве слышал о ней. Тевтонские рыцари не отседова? — Он даже подмигнул мне: мол, сейчас мы эту разделочницу рыбзавода разделаем. — Сам я из деревни, а у нас даже электричества не было. Читал при лучине.

— Был еще прусский метод не то окулачивания, не то раскулачивания, — поддержал я.

— Гли-кось ты, я и не знал. А ведь я шибко дошлый. Даже доильный аппарат освоил.

— Вы же сказали, что у вас в деревне нет электричества.

— А мы от трактора ток получали. Ставили на заднее колесо динамку и наяривали за милую душу. А как у вас с механизацией?

— Плоховато.

— Ножичком хвостики обрезаете?

— Нет, ножичком только язычки.

— Кому?

— Рыбкам.

— Вы мне нравитесь, — признался наконец Игорь.

— Так быстро? — насмешливо спросила девушка.

— А вы занятная. Как вас зовут?

— Наташей.

— А меня Дормидонтом. — Игорь подмигнул мне. Девушка заметила это, но не подала виду.

— Звучное имя. Если в пустой комнате его произнести, как в колокол зазвонят: Дор-ми-донт.

— Вы верующая?

— Нет, я не о церковных колоколах. О ваших, корабельных.

— А вы их где слышали?

— В море. Когда туман. Очень нудно, если несколько суток подряд звонит.

— Вы были в море? — недоверчиво спросил Игорь.

— Приходилось.

— Ну, Калининградский залив — это еще не море.

Девушка усмехнулась. Помолчала в нерешительности, потом равнодушно сообщила:

— Приходилось и в Атлантику ходить.

Игорь постарался принять это сообщение спокойно и тоже равнодушно отреагировал:

— Выходит, коллеги.

— Выходит.

— Приятный сюрприз.

— Будем надеяться. Вот это бывшая биржа. — Наташа указала на разрушенное здание с колоннами, протянувшееся вдоль реки. Собственно, только колонны от него и остались, но не трудно было представить, что когда-то оно выглядело великолепно.

— Колоссально! Восхитительно! — воскликнул Игорь. — Ренессанс.

— Вы так думаете? — Наташа не скрывала своей иронии.

Но Игорь старался этого не замечать.

— Уверен, — сказал он не очень уверенно.

— Очевидно, у вас в деревне этот стиль в моде. Вон там могила Канта.

— Надеюсь, мы будем скорбеть вместе?

— Нет, я уже опаздываю. Королевский замок, точнее его остатки, прямо перед вами. Как вы думаете, готика или тоже ренессанс?

— Вы случайно не в Королевском замке родились? — спросил я.

— Нет. Я родилась в деревне.

— Потрясающе! — Теперь Игорь уже не скрывал своего восторга.

— Простите, вот идет мой трамвай, — заторопилась Наташа. — Я поеду, а то опоздаю. Надеюсь, теперь не заблудитесь.

— Я не пущу вас. — Игорь попытался удержать ее за руку.

— Но я в самом деле опаздываю.

— Работа не волк…

— Я опаздываю на экзамен.

— В школе экзамены начинаются весной.

— А в институте бывают и осенью. Счастливого визита к королям! — Девушка ловко прыгнула на подножку трамвая. — Не забудьте привинтить динамку к заднему колесу! — Она звонко рассмеялась и помахала рукой.

Игорь ошеломленно хлопал глазами. Я считал:

— Раз, два, три… девять! Аут!

— Что? — очнулся Игорь.

— Чистый нокаут.

— Я ее все равно найду.

— Интересно — где?

— В институте. Ее зовут Наташей.

— В каком институте? Их тут не один. И в каждом по сотне Наташ. Возможно, что она такая же Наташа, как ты Дормидонт.

— Резонно. Есть еще выход. У меня два рубля с копейками.

— У меня рубль.

Но, как назло, ни одного такси. Прошло минут десять.

— Дальнейшее преследование Афродиты считаю бессмысленным.

— Пожалуй. И все-таки я ее найду!

— Надежды юношей питают.

— Ладно, пошли к королям.

* * *

Собственно, от замка осталась только исклеванная снарядами и осколками стена и две башни. На высоком гранитном цоколе надпись, старательно забитая отбойным молотком. Что там было написано — не разобрать. Судя по всему — готическим шрифтом.

Мы поднялись по лестнице, влезли на гору кирпича и через пролом в стене вошли в башню. Внутри она была совсем узкой, зато стена ее достигала толщины двух с лишним метров. Какого же калибра был снаряд, пробивший такую стену? Скорее всего, бомба тонн в пять. Кирпич тут очень прочный, особой закалки. Из такого раньше церкви клали. Мне как-то пришлось разбирать такую церковь, намучились мы порядком. Раствор, говорят, замешивали на козьем молоке, он схватывал так, что кирпич от кирпича отделить было невозможно. Кирпичи кололись, а стыки мы не могли разнять.