Почему мы ошибаемся. Ловушки мышления в действии
Шрифт:
Примечания к Главе 6
Глава 7
Мы «снимаем сливки»
МАЛО В КАКИХ ОТРАСЛЯХ имеют обыкновение открыто признавать свои ошибки. Кроме одной, которая делает это ежедневно. Я имею в виду газеты. Для всех, кто интересуется проблемой ошибок, колонки исправлений в газетах представляют на редкость увлекательное чтение. Настолько увлекательное, что в 2004 году Крейг Сильверман, независимый автор из Монреаля, основал специальный сайт regrettheerror.com, который я настоятельно рекомендую вам посетить. Раз в году Крейг объединяет лучшие собранные им «хиты» из газетных публикаций в книгу. Мне очень трудно выбрать лучшие из них отчасти потому, что на протяжении многих лет я тоже коллекционировал допущенные ошибки, которых, признаться, было немало. Одна приходит
Единорогов в природе не существует, в отличие от одноколесных велосипедов. Как же, спросите вы, в газете могли пропустить такую ошибку?
Мы обращаем внимание на начало
Многие из нас склонны объяснять подобные недочеты обыкновенной невнимательностью. Но в данном случае, как часто бывает, причина намного сложнее. Дело в том, что в процессе чтения человек не всегда читает каждую букву в каждом слове каждого предложения. Взрослые люди, как правило, прочли достаточно слов и предложений, чтобы распознавать в тексте знакомые шаблоны. Скажем, если предложение начинается со слов «Жаждущий облизал потрескавшиеся…», мы без особых усилий понимаем, что последнее слово, вероятно, будет «губы». Точно так же, если при чтении англоязычного текста наши глаза выхватывают короткое слово, начинающееся с буквосочетания «th», мы предполагаем, что последней буквой будет «е», особенно если по контексту подходит артикль the. Кстати, это подтверждено экспериментальным путем. При проведении одного исследования участников просили прочитать текст и зачеркнуть в нем все буквы «е». Оказалось, что чем дальше от начала эта буква стояла в слове, тем выше была вероятность, что испытуемые ее не заметят. А в артикле the эту букву пропускали особенно часто – в 32 процентах случаев.
Ошибки подобного рода встречаются настолько часто, что исследователи придумали для них специальный термин, назвав корректорскими ошибками. И как мы убедимся, эти на первый взгляд банальные недочеты обнажают некоторые весьма любопытные странности в том, как работает человеческое восприятие. Во-первых, оно на редкость экономично: одни вещи мы замечаем, а другие нет. В частности, в процессе чтения внимание распределяется не так равномерно, как нам кажется. На самом деле намного внимательнее мы читаем начало слова (unicycle, unicorn), так как в нем, по нашим ожиданиям, содержится больше всего подсказок относительно того, чем слово закончится. Интересно, что такую же склонность проявляют и инвесторы: они уделяют значительно больше внимания финансовым новостям, опубликованным в начале недели, а по пятницам, как говорится, клюют носом.
Инвесторы уделяют больше внимания финансовым новостям, опубликованным в начале недели.
И эта печальная тенденция распространена повсеместно, что позволяет нам сделать следующий вывод, неразрывно связанный с первым: при восприятии мы, образно выражаясь, «снимаем сливки». И чем лучше мы разбираемся в вопросе, тем вероятнее проявление этого феномена. То же самое касается восприятия не только текста, но и, например, музыки. Чтение нот с листа – это способность воспроизводить музыку с партитуры с первого раза, без предварительного разучивания. Хороший музыкант не читает ноту за нотой, а, по сути, «сканирует» лист, выявляя знакомые шаблоны и подсказки. Он обрабатывает в мозгу группы нот, воспринимая их, что называется, одним блоком. Иначе говоря, видит не отдельные звезды, а созвездия. И благодаря этому сразу же играет новое для него произведение со скоростью и мастерством, для достижения которых менее опытным музыкантам придется очень много репетировать.
Ошибка, которую обнаружит только новичок
Чем лучше мы разбираемся в вопросе, тем вероятнее, что мы будем «снимать сливки». Но за эту способность приходится дорого платить.
Склонность человека «снимать сливки» обходится дорого: в жертву приносится точность, без должного внимания остаются детали. Этот факт много лет назад документально подтвердил известный
Остановив ее, Голдовский скомандовал сыграть правильно. Ученица со смущенным видом сказала, что сыграла точно по нотам. К удивлению Голдовского, девушка действительно сыграла по партитуре, но в листе явно была опечатка. Сначала учитель и ученица решили, что опечатка вкралась только в их издание нот, но дальнейшая проверка показала, что она содержится во всех партитурах этого произведения.
Голдовского заинтересовало, почему никто – ни сам композитор, ни издатель, ни корректор, ни десятки и сотни пианистов, исполнявших каприччио, – не заметил ошибку? Все видели на листе не то, что там было написано, причем видели одинаково. Они изначально предполагали, что перед нотой «соль» стоит «диез», потому что в данном музыкальном контексте должна была быть «соль-диез», а не обычная «соль».
Как же могло случиться, что столько экспертов упустили то, что заметит любой неофит? Этот вопрос заинтриговал Голдовского, и он провел собственный эксперимент. Он сообщил опытным музыкантам, читающим ноты с листа, что в партитуре каприччио Брамса имеется опечатка, и попросил ее найти. Они могли играть произведение столько раз, сколько потребуется, любым понравившимся способом. И ни один музыкант не обнаружил ошибку. Большинство участников эксперимента заметили ее только после того, как Голдовский сказал, в каком именно такте она находится. (Меломанам сообщаю, что речь идет об опусе Брамса 76, № 2, ошибка закралась в такт 78.)
«Титаническая» ошибка
Можно привести немало примеров так называемых ошибок Голдовского – ошибок, которых не замечают эксперты, но обнаруживают новички. Так, в апреле 2008 года тринадцатилетний школьник откорректировал прогнозы НАСА по поводу вероятности столкновения астероида с Землей. А за несколько недель до этого пятиклассник из Мичигана обнаружил ошибку в выкладках Смитсоновского института, которая оставалась незамеченной на протяжении двадцати семи лет. А чуть раньше, в 2007 году, еще одну ошибку нашел тринадцатилетний мальчик из Финляндии. Речь идет об изображении подводной лодки, которым российский государственный телеканал «Россия» проиллюстрировал сюжет о путешествии российского подводного судна в Арктику. Картинку опубликовало агентство Reuters, после чего ее использовали новостные агентства всего мира. И никто не заметил ничего странного. Никто, кроме подростка Уолттери Серетина. Мальчику лодка на иллюстрации показалась подозрительно знакомой. И его подозрения оправдались: это был кадр из знаменитого кинофильма «Титаник», снятого режиссером Дэвидом Камероном.
«Сверившись с DVD, я очень скоро, в самом начале, натолкнулся на этот кадр», – рассказал Уолттери журналисту финской газеты.
Обманите меня дважды
После Голдовского был проведен целый ряд исследований, которые подтвердили и дополнили выводы музыканта. Например, Джон Слобода, всемирно известный специалист по психологии музыки, намеренно включив в одну партитуру несколько неверных нот, попросил опытных музыкантов сыграть эту музыку, причем не один, а целых два раза. В итоге оказалось, что играя произведение в первый раз, музыканты пропускали около 38 процентов «неправильных» нот.
Самое же интересное произошло, когда они играли музыку во второй раз. Примечательно, что число пропущенных ошибок не уменьшилось, а увеличилось! Следовательно, можно предположить, что, сыграв музыку однажды, музыканты запоминали ее, а потому уже играли не по нотам, а по узнаваемым шаблонам в партитуре. Иными словами, «снимали сливки».
Эта тенденция чрезвычайно важна для понимания того, почему мы не способны обнаружить многие свои ошибки. Привычка и мастерство в каком-то деле заставляют нас замечать не больше, а меньше нюансов. Мы начинаем видеть вещи не такими, какие они есть, а такими, какими они должны быть, по нашему предположению. В результате нередко упускаем из виду не только незначительные детали вроде «неверных» нот в партитуре, но порой и то, что, казалось бы, не заметить просто невозможно.