Почему нет?

Хилл Алекс

– Ясь! – На двери дергается ручка, заставляя меня испуганно вздрогнуть, а из коридора доносится бас Гарика. – Ты тут?!

– Да. Выхожу, – отзываюсь я и, переведя дыхание, выбираюсь из укрытия.

– Тебе девушка звонила, Дарья. Насчет собеседования на должность администратора.

– Сейчас перезвоню.

– Как там… – Гарик поглядывает на дверь в начале узкого коридора, – твой парень?

– Он не мой парень! – бездумно выпаливаю я.

– Тише. Я в курсе. Просто ты нас даже не представила, сразу заперлась с ним…

– Я не запиралась!

– Да что с тобой? – пораженно спрашивает Гарик, едва заметно

пошатнувшись. Ну вот, я уже дровосеков пугаю.

– Ничего, – отвечаю на порядок тише. – Все в порядке.

– Точно? Он что-то сделал? Хочешь, я его выставлю?

– Нет, – мотаю головой. – Нет-нет, все хорошо. Я просто… у меня…

– Яся, тебе нужен выходной, – с сочувствием вздыхает Гарик. – И сладкое какао с шоколадкой. Принести? У меня запись только на шесть.

Умиленно улыбаюсь, глядя на добродушного бородача, и немного расслабляюсь:

– Как же Рите с тобой повезло.

– Когда у нее ПМС, шоколадки не помогают. Я просто бросаю в нее своей картой и молчу три дня, чтобы минимизировать возможный ущерб. Сейчас еще Ника подрастет, и мне, наверное, понадобится вторая карта.

– Ей ведь скоро одиннадцать, да?

– Угу. В следующем месяце.

– Надо бы поставить тебе там пару выходных.

– Да, спасибо.

Слышится тихий звук открывающейся двери, и мы с Гариком разворачиваемся. Ярослав выглядывает в коридор, а я опускаю руку на крепкое плечо барбера в поисках опоры. Наверное, стоит передать пока стажера в руки кому-то более вменяемому.

– Гар, покажи, пожалуйста, Ярославу комнату отдыха. И давайте… чаю попьем, что ли. Думаю, нам всем не помешает перерыв.

– Отличная идея, – с энтузиазмом подхватывает Гарик. – Идем, пацан!

Уже через пару часов Ярослав и Гарик больше напоминают добрых друзей, чем незнакомцев. Они быстро находят темы для разговоров и общих знакомых, забавные истории с участием которых принимаются обсуждать. Я же сижу за администраторской стойкой и смотрю через стекло на проносящихся туда-сюда прохожих, покачиваясь под тихую лаундж-музыку, звучащую из колонки, что стоит за мойкой. В «Синей Бороде» нечасто выпадали такие спокойные дни. Проходимость обычно была бешеной, а запись такой плотной, что о чае и обеде оставалось лишь мечтать. Мне не хватает этого темпа. Не хватает определенности и привычной суеты трудовых будней, после которых я возвращалась домой и забиралась Сереже под крылышко, чтобы посмотреть наше любимое позорное шоу. Десять лет отношений, из которых семь лет брака, – это почти половина моей осознанной жизни. Половина, которую я разделила с другим человеком. Сколько же времени мне потребуется, чтобы привыкнуть к новому порядку вещей? Смогу ли я вообще привыкнуть или так и продолжу сравнивать каждый свой шаг или мысль с замужней Ясминой?

За окном мелькает тень, и на пороге студии появляется мужчина с ребенком на руках. Девочка лет четырех или пяти жмется к его груди, а он критически осматривается.

– Уши прокалываете? – спрашивает мужчина.

– Здравствуйте, – произношу я, слезая с высокого стула. – Да. Что вас интересует: игла, пистолет?

– Не знаю.

– Какую часть уха вы хотите проколоть?

– Мочки, – недовольно отвечает он.

– Обе?

– Вы издеваетесь?

– Нет, – говорю так же спокойно и вежливо. – Вы уже делали пирсинг?

– При

чем здесь я? Уши надо дочери проколоть!

Смотрю на малышку, притихшую из-за резкого тона отца, а после возвращаю внимание мужчине.

– Детям пирсинг делаем только с десяти лет с разрешения обоих родителей и при желании самого ребенка.

– Что за бред?

– Правила.

– Идиотские правила. Я ее родитель, и я здесь.

– Девочке явно меньше десяти. Извините, но мы не сможем предоставить вам эту услугу.

– Вы серьезно?

– Более чем.

– Дурдом! – закатывает глаза мужчина и уходит, взбешенно толкнув дверь.

Забираюсь обратно на стул и краем уха слышу приближающиеся шаги. Ярослав опускает локти на стойку, и я приподнимаю подбородок. Лучи вечернего солнца, пробивающиеся сквозь стекла, играют бликами и тенями на мужественном лице, а в зеленых глазах так и читается – я знаю немало, но хочу знать еще больше.

– Впервые слышу о таком правиле, – говорит он.

– Я сама его придумала.

– Да? Почему?

– Потому что это насилие. Родители чаще всего запрещают детям эксперименты с внешностью, когда им действительно этого хочется, но отчего-то считают нормальным принимать такие решения без ведома ребенка. Я же считаю, что это неправильно.

Ярослав приподнимает уголок губ и кивает, явно показывая одобрение. Приятно встретить единомышленника. Не то чтобы я сильно нуждалась, и все же мне это льстит. Вопрос довольно спорный, и он частенько приводил к бурным конфликтам, но ни один из них не пошатнул моей уверенности в правоте.

– А у тебя… – взгляд Ярослава скользит по моему лицу и шее, – есть пирсинг?

– А у тебя? – задаю вопрос наперерез.

Меня не покидает ощущение, что Ярослав ко мне подкатывает. И стоило бы вроде обрадоваться, ведь он неоспоримо обаятельный парень, но, думаю, большую роль играет мое состояние и потребность во внимании, которое я подсознательно ищу. Нельзя втягивать его в подобные игры. Нельзя злоупотреблять своим положением. Не хватало еще превратиться в начальницу, которая домогается подчиненных, и загреметь в суд за повреждение юных и нежных сердец.

– Был, – неторопливо отвечает Ярослав. – В носу.

– Кольцо?

– Да.

Представляю небольшую сережку в перегородке аккуратного носа и невольно отмечаю, что так Ярослав выглядел бы еще эффектнее. Я видела много парней, забитых татуировками и проколотых везде, где только можно и даже нельзя, и далеко не всем по-настоящему шли подобные образы, но ему… ему это и правда к лицу. Особенно в сочетании с полуделовым стилем в одежде. Классическая рубашка с закатанными рукавами, пара верхних пуговиц расстегнута, открывая узоры на коже… Понимаю, что мысли вновь тянут меня не туда, и тихонько прочищаю горло, прежде чем задать следующий вопрос:

– Почему снял его?

– Просто надоело.

– Как же тогда свои татуировки терпишь?

– Без них я себя уже и не помню.

Без них я и представить его не могу, хотя… я ведь еще не все видела. Боже, да как это остановить? Теперь я мысленно его раздеваю? Серьезно?

– Никогда не жалел, что… – я изо всех сил пытаюсь вернуть себе непринужденный вид, чтобы продолжить разговор, – набил столько?

– Нет. Я вообще не фанат сожалений.

– Это как?

– Что сделано, то сделано, – беспечно бросает он.