Почему Всегда Я?
Шрифт:
— Поэтому, Ты так много вспоминаешь о Второй Мировой?
— Ее Советские люди «Великой Отечественной» называют. Да… Я там четыре года пробыл… Кажется, само долгое…
— А что же другие… «жизни»?
— До этого… так… 1700-тые… Это, как ее? «Колонизация». Я потом узнал — через несколько жизней — что это так называлось. Много сражений, что Я не могу идентифицировать. Такая мешанина. Ты уже перестаешь задумываться о чем бы то ни было. Убиваешь, убиваешь, убиваешь. Умираешь и умираешь. И знаешь? Везде фактически одно и тоже. Войны крупные. Первая и Вторая Мировые. Ну потом был Вьетнам, там Я что-то около двух лет пробыл, кажется. Потом Афган.
— И ради влияния на политической арене мира. В то время, можно сказать, серьезный раздел, или передел мира был. Как после Второй Мировой пошло, так и тянулось. «Холодной Войной» называется…
— Да… в курсе.
— А что потом?
— Как что? Вегас.
— Хм… странно что тебя в современных конфликтах не было…
— Я не знаю как это работает. Мне никто не объяснял, знаешь ли. То день в рядах самураях стоишь; то крепость какую-ту берешь штурмом и все на странной смеси англо-французского разговаривают; то три дня по горам лазаешь — пушки на себе тащишь, пока очередная атака турков не налетит. Глаза закроешь — другая война. Другие люди. Новые смерти.
— Да уж… Представить сложно, не то чтобы понять…
— Да Я и не понимаю. Перестал задаваться вопросами «для чего?» и «зачем»?
— Знаешь… я как-то читал, что за всю историю существования людей; за все время — в сумме, с трудом наберется лишь около двухсот лет мирной жизни. Всегда войны были.
— И продолжаются…
— Не говори.
— …А почему время было такое — Я так и не понял. Ты меня совсем запутал…
Они провели в хижине в горах две недели и три дня.
Это время, без зазрения совести — можно было назвать их «отпуском».
«Отпуск» — из-за которого они постепенно стали забывать, в каком мире теперь живут…
— Ты что-то молчаливее обычного… Что беспокоит, не поделишься? — одним холодным вечером поинтересовался Аврелий.
Странник перевел взгляд на Марка, стряхивая сигаретный пепел в красивую резную пепельницу, стоявшую на столике рядом с креслом:
— Не могу прекратить думать о снах.
— Что-то новенькое?
— Нет. Последний что был — ты знаешь…
Странник совершенно не опасался делиться с Аврелием Своими воспоминаниями. Марка они ни сколько не пугали и не отталкивали. За что Феникс несомненно был ему благодарен.
— А Сам ничего больше не вспомнил?
— Нет. Все тот же туман.
— Значит не время.
Аврелий задумался и медленно спросил, глядя на играющее пламя в камине:
— Думаешь, это как-то связанно с истинной причиной «Возрождения»?
— Все больше в этом убеждаюсь.
В очередное серое утро, грозившее снегопадом — Марк сообщил Боссу новость о том, что они совсем остались без огня:
— Спички вышли все. Зажигалки наши сдохли тоже. Надо идти искать.
— Ну пошли — раз надо… Пройдусь с тобой.
— Куртку надень.
Аврелий был намерен отправиться почти к самому городу — столице штата Колорадо, городу Денвер. По его заметкам, что он вел значительное время по карте находившийся при нем — Марк утверждал, что вдоль 125 дороги — могли остаться не разграбленные дома или магазины. Да и потом — до более дальней точки путешествия — бензина могло просто не хватить. Взяв с собой аварийный запас и оружие — Странник с Аврелием погрузились в свой пикап и отправились вниз по склону.
Усиливающийся
В салоне тихо играла спокойная музыка, которой Марк увлеченно подпевал — будучи за рулем — вглядываясь в заснеженную дорогу. Странник погрузился в книгу, захваченную с собой. Сквозь усиливающийся снегопад уже начинали вырисовываться размытые очертания города — когда перед капотом автомобиля, почти у самого правого переднего колеса — оглушающе раздался взрыв.
От взрыва необъяснимого происхождения — пикап немного оторвало от земли. Марк резко вывернул руль влево и тут же прогремел еще один. Прямое попадание в кузов машины — разорвало заднюю часть и подбросило ее в воздух. Пикап перевернуло в воздухе вверх колесами. Уничтоженный багажник описал широкую дугу в вертикальной плоскости. Взрывной волной пикап выбросило с дороги и приземлившись с грохотом на крышу — машина жалобно заскрипела, медленно покручивая задними колесами.
Аврелий выбил дверь машины и с огромным трудом ползком выбрался из смятого пикапа. Острая боль в груди не давала вздохнуть. Он пытался позвать Феникса — но голос не слушался. В глазах темнело. Внутренности были словно всмятку. С большим усилием он постарался отползти от машины. Все вокруг ходило ходуном. Звон в ушах. Что-то теплое медленно растекалось по лицу, застилая глаза. Перевернувшись на спину — Аврелий заметил нечеткие приближающиеся силуэты.
Это было последнее что он видел перед тем, как сознание окончательно поглотила тьма.
До глубины разума стали доносится тихие отдаленные голоса.
Болезненные ощущения пронзали сознание, постепенно заполняя собой темноту.
Марк попытался раскрыть глаза — но с первой попытки это не вышло. Они словно были налиты свинцом. Голова болела кошмарно, в ушах стоял назойливый гул ультразвука. Тупой болью отзывались и другие части тела. Он чувствовал что сидит на чем-то холодном, а шею что-то сжимает. Медленно расклеив глаза и с усилием поморгав — стал постепенно приходить в себя. Подташнивало. Противная давящая слабость во всем теле. Что-то душит — не позволяя нормально вздохнуть. Вокруг темно и сыро. Приподняв руки — тяжелые как гранит — попытался ощупать шею. Пальцы наткнулись на металлическую цепь — врезавшуюся в кожу. Пройдясь по кольцам цепи пальцами — обнаружил что она уходит куда-то к стене — спиной к которой и сидел Марк.
Он был прикован.
Посажен на цепь…
«Это что-то новенькое…» — подумалось ему.
Чувства понемногу стали возвращаться. Головная боль перемешивала мысли.
Прикоснувшись к башке — почувствовал острую боль выше лба. Голова была разбита. Взглянул на руки — ожидая увидеть кровь. Крови не было. Но в слабом электрическом свете, пробивающемся через узкое оконце у самого потолка — смог смутно разглядеть свои израненные руки. Пару раз сжал кулаки — что удалось с трудом и болью. Привыкнув к полумраку — получилось разобрать очертания сидящих вдоль стены людей. Холодный каменный пол и такие же стены небольшой комнаты, в которой сидели такие же узники — как и он сам. Откинув голову назад и уперев ее в стену — прикрыл глаза. Сил было невыносимо мало. Вновь провалился в тягостную полудрему…