Почему я не люблю дождь

Петерсон Андрей Викторович

Осси кивнула:

– Я поняла. Держись тогда в стороне и, главное, под руку не лезь.

Хилависта буркнул что-то себе под нос, но что именно леди Кай уточнять не стала, а вместо этого сделала последний шаг и осторожно заглянула в дверной проем.

И тут же резко подалась назад.

Одного быстро брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы увидеть многое, еще больше понять, и теперь предстояло эти свежеобретенные знания сложить вместе, чтобы получить полную картину. А картина, прямо скажем, не радовала.

Осси была в монастыре. Впрочем, что-то такое она подозревала уже давно, ибо все эти коридоры и кладовки были до боли знакомы еще с детства и спутать эту аскетичную

педантичность ни с чем другим было просто невозможно, ибо испокон веков все монастыри были похожи как две капли и строились, что называется, по образу и подобию.

Но одно дело догадываться и подозревать, а другое – своими глазами увидеть. А то, что перед глазами леди Кай только что предстало иначе как главным молельным залом назвать было никак нельзя, а отсюда уже следовало и все остальное.

Понятно, что это откровение само по себе огорчить леди Кай никак не могло. В конце концов, монастырь – заведение ничуть не хуже других, и даже лучше многих, да и детство в подобных стенах прошло, а оттого и эти стены, сильно на те похожие, становились и роднее и милее. Конечно, дело было не в этом.

А в том, что и второе Оссино предположение – насчет вырвавшихся из покойного зала мертвяков и последовавшей за этим маленькой и локальной войнушки свое подтверждение также за тот единственный брошенный в зал взгляд получило. И войнушка эта еще не закончилась, хотя, вроде, как к тому уже шло и немного до конца ее оставалось. Причем закончиться она должна была, насколько опять же можно было судить по тому единственному взгляду, не в пользу живых обитателей монастыря. Во всяком случае, то что взору леди Кай успело за тот краткий миг открыться сомнений в этом не оставляло.

Может, конечно, были в монастыре где-то припрятаны козыри еще незамеченные, которые могли исход схватки переломить, но что-то в это верилось не особо. Пока же дела обстояли для монахов не самым, чтобы лучшим образом. И это – если мягко сказать…

В огромном полутемном зале, который в свои лучшие дни мог вместить пару сотен прихожан, сейчас был полный разгром – длинные лавки перевернуты, а часть – так и вовсе разбита в щепы, стоящие по стенам статуи трех богов – опрокинуты и разбиты, широкие полотнища драпировок – разодраны в клочья и свисали вниз рваной бахромой, обнажив холодные серые стены в темных подтеках. В довершение ко всему в углу рядом с треснувшей алтарной чашей полыхал не то большой костер, не то – зарождающийся пожар, вызывающий к жизни десятки зловещих отблесков, окрашивающих разгромленный клешор ^[14]алыми всполохами, и разметавший по стенам сотни аспидно-черных теней.

И среди всего этого наведенного на богопристойное место хаоса отчетливо виднелись следы бойни. Кровавой и безжалостной. Лужи крови, в которых плавали жирные лохмотья сажи, искромсанные и все еще вяло шевелящиеся обрубки мертвяков и тихие недвижные тела укутанных в темно-синие рясы монахов, брошенные на пол словно отслужившие свой век тряпичные куклы. И тел таких было тут немало.

Около широко распахнутой входной двери, сквозь которую в полутемное помещение зала вливался яркий солнечный свет, копошились три фигуры, причем что они там делали было совершенно непонятно, потому как свет со двора слепил невероятно, окутывая их сияющим ореолом. Но было в их движениях, да и в облике, что-то такое, что не оставляло ни малейших сомнений в том, что миру живых они давно уже не принадлежат.

Ну, по-крайней мере ясно было с чего начинать. Жаль, правда, что больше никакой информации ни из этого первого – быстро брошенного взгляда, ни из последовавшего за ним второго получить не удалось, но пока и этого было достаточно.

Осси

Кай выдвинулась из дверного проема и пнула ногой осколок алтарной чаши, чтобы привлечь внимание разупокоенной троицы, а заодно отвлечь их от того, чем они там занимались, – а ну как еще кто живой там оставался.

Звук крутящегося на каменных плитах черепка в тишине пустого зала если и не прогремел, то слышен был весьма отчетливо и задачу свою выполнил вполне. Бывают в жизни такие моменты, когда звуки, которые обычно и не замечаешь, оборачиваются вдруг раздражающе громкими. Так и на этот раз.

Троица разупокоенных оторвалась от своего непонятного занятия и повернулась на звук. А, повернувшись, моментально связала в своих высушенных временем мозгах нарушение привычной уже тишины с появлением в зале нового персонажа. Причем, то, что персонаж этот держал в руке отливающий закатом меч, их, похоже, нисколько не смутило и не обескуражило, потому, что они тут же без раздумий и колебаний двинулись навстречу.

Движения их были уверенными и не сказать, что вялыми, да и, вообще, эти поднятые неведомой силой мертвецы снулыми и попорченными не выглядели. И это при том, что пролежали они в своих склепах, похоже, что не мало. Во всяком случае, кожа их была на вид серой и очень сморщенной. И только глаза оставались живыми и подвижными. И очень-очень злющими. А потому и встречаться с несостоявшимися святыми не очень хотелось, и Осси с места не двигалась, выжидая, когда подойдут поближе, чтобы поприветствовать всех разом и наверняка… Благо подарочек уже приготовлен был.

Вот только смущала немного их уверенная подвижность. Да еще кожа, которой, по всему, полагалось быть сухой как шкурка ящерицы таковой не казалась, а, как раз напротив, – блестела в неверных отблесках пламени, будто втерты в нее были дорогие контрабандные масла салимского халифата, коими не побрезговали бы и лучшие красавицы королевского двора. А это как-то не очень укладывалось в представления леди Кай о правильном хранении мумифицированных останков.

И еще… Чем ближе подходили эти жертвы поспешной канонизации ^[15], тем отчетливей было видно, что тела их, если так можно выразиться, бурлят, вскипая едва заметными волнами. И с каждой такой волной становились они все ровнее, глаже и, будто, моложе. Процесс этот был достаточно медленным и впотьмах мало заметным, но все же…

Хода, что примечательно, тоже обратила на это внимание, и не только свое, но и леди Кай на такое непозволительное поведение ходячих мумий указала. А значит, – не показалось, и действительно-таки имела место такая странность.

Впрочем, одними волнами дело тут явно не ограничивалось, потому что, когда мертвякам оставалось до леди Кай порядка пятнадцати шагов стали заметны нити, которые тянулись от них к тому, что осталось там в углу около двери. Нити эти были почти прозрачны, тянулись как застывающая в воздухе смола и нехорошо как-то подрагивали. Причем дрожь эта явно не была следствием неторопливой ходьбы разупокоенных, а существовала, как бы, сама по себе, и, похоже, что именно она и вызывала такие странности в поведении мертвецов.

В общем, нехорошо это все было, и надо было что-то с этим делать.

Чтобы эту неправильность устранить, а заодно – чего греха таить, – посмотреть, что будет, Осси отказалась от своего первоначального плана и вытянула перед собой сжатую в кулак руку. А потом медленно разжала пальцы, и тут же с ладони сорвался маленький огненный шарик, который стремительно увеличиваясь в размерах понесся в сторону таких необычных покойников, и почти сразу же, – благо недалеко ему лететь было, – с треском и шипением влепился прямо в грудь среднему мертвецу.