Почему же не Эванс?

Кристи Агата

– А что, если покричать? – предложила Франки.

– Можно, – сказал Бобби. – Вдруг кто мимо пойдет и услышит. Хотя на это надежда слабая, иначе Николсон и тебе бы засунул кляп. Погоди, погоди.., у тебя руки связаны не так крепко, как у меня. Давай-ка попробую развязать веревки зубами.

Следующие пять минут Бобби с таким напором вгрызался в узлы, что нельзя не помянуть добрым словом его дантиста.

– Поразительно, как запросто все это получается в книжках, – сказал он, тяжело дыша от напряжения. – Боюсь, от всех моих стараний никакого толку.

– Толк есть, – сказала Франки. –

Рукам стало свободнее. Осторожно! Кто-то идет.

Она откатилась от Бобби. Кто-то поднимался по лестнице тяжелыми, внушительными шагами. Под дверью вспыхнула полоска света. Потом послышался поворот ключа в замке, и дверь медленно отворилась.

– Ну и как тут мои пташки? – донесся до них голос доктора Николсона.

В одной руке он держал свечу, и хотя шляпа его была надвинута чуть ли не на нос, а фигуру скрывало свободного покроя пальто с поднятым воротником, его сразу выдавал этот ледяной голос… Бесцветные глаза поблескивали за толстыми стеклами очков…

Он игриво покачал головой.

– Так глупо попасться – это вас недостойно, дорогая моя леди, – сказал он.

Оба пленника молчали. Да и что было говорить – все козыри в данный момент были на руках у Николсона.

Он поставил свечу на стул.

– Дайте-ка на всякий случай посмотрю, удобно ли вам.

Он проверил узлы на веревках Бобби, одобрительно кивнул и подошел к Франки. Теперь он покачал головой.

– Как мне справедливо напоминали в юности, пальцы появились раньше вилок – а зубами начали орудовать еще раньше, чем пальцами, – заметил он. – Я вижу, зубы вашего молодого друга изрядно потрудились.

В углу стоял тяжелый со сломанной спинкой стул. Николсон поднял Франки, перенес на стул и крепко к нему привязал.

– Не слишком неудобно, надеюсь? – поинтересовался он. – Ну, да это ненадолго.

Франки обрела дар речи.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросила она.

Николсон прошел к двери и взял свечу.

– Леди Франсез, вы все язвили по поводу того, что я слишком люблю несчастные случаи. Возможно, вы правы. Так или иначе я собираюсь отважиться на еще один несчастный случай.

– Что это значит? – спросил Бобби.

– Что значит? Ну так и быть, скажу. Леди Франсез Деруэнт, сидя за рулем своего автомобиля – ее шофер находится рядом, – ошибается поворотом и едет по заброшенной дороге, которая ведет к открытому карьеру. Автомобиль срывается вниз. Леди Франсез и ее шофер погибают.

После недолгого молчания Бобби сказал:

– Но мы можем и не погибнуть. Иной раз случаются осечки. Как тогда, в Уэльсе.

– М-да, ваша сопротивляемость морфию поистине невероятна и очень, на мой взгляд, огорчительна, – сказал Николсон. – Но на сей раз можете не беспокоиться. Когда ваши тела обнаружат, и вы, и леди Франсез будете наверняка мертвы.

Бобби невольно пробрала дрожь. Тон Николсона был каким-то странным – так, наверное, говорит художник, обдумывающий свой шедевр.

«Все эти его фокусы доставляют ему удовольствие, – мелькнуло в голове у Бобби. – Это несомненно».

Нет уж, он постарается больше не давать Николсону повода для удовольствия.

– Вы совершаете ошибку, – небрежным тоном заметил он. – Особенно в отношении леди Франсез.

– Да, – сказала Франки. – В вашей

фальшивке вы написали, чтобы я никому ничего не говорила. Что ж, я сделала только одно исключение. Сказала Роджеру Бассингтон-Ффренчу. Ему все известно. И если со мной что-нибудь случится, он будет знать, чьих это рук дело. Лучше бы вам отпустить нас и побыстрее покинуть Англию.

Николсон заговорил не сразу.

– Блеф.., вот как это называется.

Он повернулся к двери.

– А что с вашей женой, мерзавец вы этакий? – крикнул ему вслед Бобби. – Ее вы тоже убили?

– Пока жива, – сказал Николсон. – Правда, не знаю, сколько ей еще осталось. Все зависит от обстоятельств.

Он издевательски отвесил им изящный поклон.

– Au revoir [38] , – сказал он. – Чтобы закончить необходимые приготовления, мне потребуется несколько часов. Так что успеете все обсудить. Чтобы не лишить вас этого удовольствия, я не стану затыкать вам рот. Ну что, оценили мое великодушие? А если вздумаете звать на помощь, я вернусь и приму соответствующие меры.

38

До свидания (фр.)

Он ушел и запер за собой дверь.

– Вранье, – сказал Бобби, – Сплошное вранье. Такого просто не может случиться.

Однако сердце его говорило другое: «такое» вот-вот случится – с ним и с Франки.

– В романах спасение приходит в самый последний момент, – сказала Франки, стараясь говорить бодрым голосом, будто на что-то еще надеялась. Но на самом деле она ни на что уже не рассчитывала. А уж если откровенно – она совсем пала духом.

– Нет, это невозможно, – сказал Бобби, словно молил кого-то. – Это просто какое-то наваждение. Да и Николсон какой-то.., ну какой-то ненастоящий. Хоть бы и нам кто-нибудь помог в последнюю минуту.., но кто бы это мог сделать? Не представляю.

– Ну почему я не сказала Роджеру, – всхлипнула Франки.

– А может, Николсон все-таки поверил твоему, как он говорит, блефу? – осторожно предположил Бобби.

– Едва ли. Уж слишком этот мерзавец умен.

– Для нас-то он точно оказался слишком умен, – хмуро заметил Бобби. – Знаешь что мне кажется самым обидным?

– Нет. Что?

– Что даже теперь, когда нас вот-вот отправят на тот свет, мы так и не выяснили, кто такой Эванс.

– Давай спросим Николсона, – предложила Франки. – Знаешь.., последняя воля приговоренных к казни.. Он не может нам в этом отказать. Мне тоже было бы обидно – умереть, так ничего и не узнав.

После недолгого молчания Бобби сказал:

– Как по-твоему, нам стоит звать на помощь.., это хоть какой-то шанс. Других, похоже, не предвидится.

– Пока погоди, – сказала Франки, – Во-первых, едва ли кто-нибудь нас услышит.., он не стал бы так рисковать.., а во-вторых, когда вот так сидишь и ждешь, что тебя вот-вот прикончат, так хочется с кем-нибудь поговорить… Бобби, иначе я просто не выдержу… Давай не будем кричать до самой последней минуты. Так.., так здорово, что ты рядом и я могу.., поговорить с тобой. – Ее голос чуть дрогнул.