Почетная гвардия
Шрифт:
Старый врач посмотрел на остальных членов отряда: Маквеннер, Вельн, Домор и Раффлан — все танитцы. Еще только Харджеон происходил из улья Вервун. Невысокий светловолосый человек с редкими усами, он укрылся за углом пристройки.
Дорден отметил, что теперь ему стало понятно построение отряда. Первым шел Колеа, и он был героем войны, так что никто не спорил. Халлер был военным в улье, как и Гаронд. Куу… этот сам себе закон, бывший бандит из низших уровней улья, но никто
Харджеон… бывший гражданский. Дорден точно не знал, каким было призвание солдата в жизни до Гвардии. Портной? Учитель? Как бы то ни было, теперь это не имело значения.
Если они когда-нибудь выберутся отсюда живыми, Дорден знал, что ему придется поговорить с Гаунтом о проблеме с татуировками.
Сметая все на своем пути, снаряды шлепались в конце улицы. Отряд накрыло градом обломков.
— Давайте выдвигаться! — крикнул Халлер и направился вслед за Куу и Гарондом. Колеа ждал, махнув Харджеону и остальным танитцам.
Дорден добрался до дверного проема и посмотрел на Колеа, пристраивая на место маску.
— Нам действительно стоило бы вернуться… — начал он.
— Куда, доктор? — спросил Колеа, оглядываясь назад, на стену пламени, которая полыхала в Старом Городе за их спинами. — Боюсь, у нас нет выбора, — продолжил он. — Чтобы просто выжить, нам придется держаться впереди линии бомбардировки. Так что остается лишь продвигаться вперед и попробовать найти Корбека.
Через раскаленное марево они перебежали в следующее разрушенное здание. Дорден видел, что голая кожа на ладонях и запястьях краснеет и покрывается волдырями.
Призраки ввалились в здание. Оно, как ни странно, пострадало незначительно, и воздух внутри показался благословенно прохладным. Через чудом уцелевшее окно медик смотрел, как здание через дорогу, откуда они пришли, просто рассыпалось в пыль. Полностью и без остатка.
— Близко, да, танитец?
Дорден оглянулся и встретился взглядом с солдатом Куу.
Гвардеец Куу. Лиджа Куу. Он уже стал чем-то вроде легенды в полку. Почти два метра ростом, стройный, мускулистый, с физиономией, не обещавшей ничего хорошего. Так его описывал Корбек.
До войны в улье Вервун Куу был бандитом. Поговаривали, что он убил больше людей в гангстерских схватках, чем в впоследствии — в битвах. Он был обильно покрыт татуировками, а через все лицо тянулся длинный шрам. Этот парень был также известен тем, что оттачивал свое искусство татуировщика на благодарных вергхастцах.
Почему-то в устах рядового Куу слово «танитец» звучало как оскорбление.
— Для меня достаточно близко, — сказал Дорден.
Куу
Классический психопат, причем без каких-либо оговорок в диагнозе. Этот человек вел жизнь, полную гангстерских стычек и поножовщины, задолго до того, как Крестовый поход легализовал его таланты. Столь близкое соседство с непристойными татуировками Куу и его холодными, безжизненными глазами было неприятно Дордену.
— В чем дело, док? Духу не хватает? — ухмыльнулся Куу, чувствуя, что доктору не по себе. — Лучше бы ты оставался в своей безопасной милой палатке, а?
— Вот это верно, — сказал Дорден и пошел через здание между Раффланом и Домором.
Гвардеец Домор потерял глаза на Меназоиде Эпсилон, и хирурги снабдили его парой аугментов — оптических сенсоров. Танитцы прозвали его «шоггом», потому что он стал похож на эту амфибию с жучиными глазами. Дорден хорошо знал Домора и считал другом. Он знал, что импланты могли считывать, несмотря на жару, движения через каменные стены.
— Много видишь?
— Впереди пусто, — ответил Домор, фокусирующие кольца его имплантов сузились. — Колеа стоило отправить меня вперед. Меня и Маквеннера.
Дорден кивнул. Маквеннер был одним из элитных разведчиков с Танит, которых тренировал сам печально прославленный Маккол. С обостренными чувствами Маквеннера и аугментированным зрением Домора в авангарде отряд мог бы двигаться с куда большей уверенностью.
Дорден решил поговорить об этом с Колеа и Халлером. Он двинулся к массивному шахтеру и тощему Халлеру, который все еще носил, как часть боевой экипировки, свой шипастый шлем Вервунского Первого.
Ударная волна сбила доктора с ног и швырнула о дальнюю стену. После удара его осыпало штукатуркой.
За одну безмятежную секунду перед его глазами пронеслись лица его жены и дочери, давно погибших вместе с самой Танит, и сына Микала, несколько месяцев назад умершего далеко на Вергхасте… Микал с улыбкой освободился из объятий сестры и матери и сделал шаг к отцу.
— Мученик Саббат, — промолвил он.
— Что? — ответил Дорден. Нос и рот его были наполнены кровью, и он не мог говорить четко. От радости и боли при виде сына он не смог сдержать слез. — Что ты сказал?