Почка для Президента
Шрифт:
Они побежали в сторону "девятки", разбрызгивая ногами грязь. Намокшие штанины, словно жестяные желоба, издавали противный звук. Где-то, с лицевой стороны бара, слышались возбужденные голоса. Кто-то кого-то звал, заработал автомобильный движок и на фасаде соседней девятиэтажки заплясали огромные уродливые тени.
"Рафик", тяжело оседая на задок, развернулся и направился в их сторону.
– Пропустим, - сказал Одинец.
– Кажется у Блузмана сегодня неплохой улов.
Мимо них, переваливаясь с бока на бок, проехала "скорая помощь" и начал
– Трогай!
– сказал Одинец и нетерпеливо стукнул кулаком по баранке. Но ты только посмотри, Мцыри, что эти гады вытворяют!
Сзади них полыхнули фары.
– Не вздумай уступать дорогу!
– приказал Одинец.
– Держись осевой линии...
Карташов все время поглядывал в зеркало.
– Они, если захотят, сделают из нас кетчуп.
– А ты, случайно, не помнишь, сколько тебе платит Брод? Если потребуется, подставишь тачку поперек дороги, но этих фраеров не пропустишь, - Одинец взял в руки трубку мобильника и, видимо, соединился с Николаем. Пока не знаю, с какой целью, но кто-то хочет нас обойти...
– сказал он.
Он опять положил руку на баранку, однако Карташов мягким движением смел ее с руля.
– Не мешай, Саня... Я в свое время участвовал в авторалли МВД Латвии и, поверь, был там не последний.
А позади, между тем, рыская, затяжно сигналя, наседал джип. Теперь у него горели все четыре прожектора, висевшие над лобовым стеклом.
– Они хотят нас достать, держи дистанцию, - наставлял Одинец.
– Не мешай, - повторил Карташов.
– Пока мы едем по этой грязи, они никуда не денутся. По бокам кюветы с водой.
– У "черокки" оба моста ведущие, хотя, если они будут наглеть, я их вырублю, - Одинец достал из-за сиденья обрез пятизарядного помпового ружья.
– Ты только полюбуйся, Мцыри, что сейчас будет.
– Смотри, не ошибись! Может, это пьяные отдыхающие резвятся, - но Карташов тут же получил красноречивое опровержение своим словам. Со стороны джипа начали стрелять. К их счастью, ухабы и выбоины мешали прицелиться тем, кто находился в джипе, и пули ушли мимо "девятки" в низинные туманы.
– А теперь наша очередь ответить любезностью, - Одинец наполовину высунулся из окна и с левой руки выстрелил против движения. Отдача была столь сильной, что его отмахнуло вперед и он едва не вылетел через лобовое стекло. Однако, удержав равновесие, и перезарядив обрез, он снова изготовился и стал ждать, когда джип появится в поле зрения.
– Мцыри, сместись немного влево, только сделай это резко, - и когда Карташов провел нужный маневр, Одинец начал стрелять.
Верхние прожектора и нижняя правая фара мгновенно погасли. Машина преследователей завиляла, зарыскала и, проехав метров сто пятьдесят, сунулась носом в полную воды канаву. Дверцы джипа открылись и из него начали выбираться люди. Вслед "девятки" понеслись огненные светлячки и два из них, пробив заднюю стенку кузова, застряли в сиденье. В салоне запахло паленой обшивкой и порохом.
– Ты, Мцыри, надеюсь, помнишь наш уговор?
–
– Помню.
– Только не к Блузману! Можешь завезти мой труп в лес и там бросить на съедение муравьям. Без обиды...Так как ты там пел: "Сухо щелкнул затвор, оглянулся зека..."
– "Сука!" - выдохнул он и взглянул в облака"... Дай, Саня, сигаретку, свои я где-то выронил..
– А это плохо, оставил ментам вещдок...Приедем домой, выпьем водки, а ты возьмешь гитару...Слушай, Серго Орджоникидзе, почему ты с комвзводом Бандо не мог найти общего языка? Что он - распоследний мудак?
– У нас с ним противоположные взгляды...
– На жизнь? Так у всех они разные. Я уверен, что и ты не согласен с тем, что мы сегодня делали.
Карташов молчал.
– Конечно, не согласен, - повторил Одинец, - твое ментовское чистоплюйство не хочет с этим мириться.
– Возможно, - сквозь зубы процедил Карташов.
– Но этого мужика, который с автоматом, брать не следовало. Он практически целый и сейчас, наверное, уже пришел в себя.
– Это не нам решать. Одной мрази больше-меньше, что от этого в природе изменится? Да ни хрена! Один волкодав ушел, другой пришел. Даже два придут на его место, поэтому отстрел никакого баланса между человеком и хищником не нарушит... Сейчас сворачивай на щебенку, объедем Балашиху.
– Лет десять назад я бы тебя за такие разговоры отдал бы под суд офицерской чести.
– Десять лет? Знаешь, сколько биллионов километров Земля вместе с нами пролетела с тех пор?
– А ты знаешь?
– Предполагаю. Ну, давай считать... В секунду она пролетает 30 километров, в минуту - 1800, а за сутки? А за год, пять лет? Охренеешь! Вечность отделяет нас от тех лет. А ты все топчешься на месте.
– Где ты, Саня, набрался всей этой ахинеи?
– уже веселее спросил Карташов.
– У Гафарова, которого четыре месяца назад застрелил киллер. Кстати, у краснопресненских бань, на волне кайфа и полного благополучия.
– Большой, видать, ученый этот Гафаров?
– Большой авторитет. Очень большой! Брод его уважал и каждое воскресенье носит на его могилку цветы. Белые каллы - любимые цветы жертвы российского беспредела. В следующее воскресенье можем с тобой туда съездить, посмотришь, какие граниты людям ставят на черепушку.
– Памятники ставят в ногах, - уточнил Карташов, - и ногами выносят вперед и...в дверцы крематория...
– В этот раз, наверное, мы с тобой повезем туда останки...
– Заткнись! Я уже наездился, - категорически заявил Карташов.
– Меня от всего этого буквально тошнит.
– Зато там тепло и уютно, как у бабушкиной печки.
– Купи себе вместо бронежилета электрическую грелку, тоже будет тепло и уютно, - Карташов с раздражением выбросил через форточку окурок.
Перед въездом в Лукино им позвонил Николай. Одинец, разговаривая, молча кивал головой.
– Есть, - сказал он, - мы поедем другой дорогой, - дав отбой, сказал: