Почка для Президента
Шрифт:
– Который в кожанке. Заодно узнаем, сколько защитники Отечества собрали для них денег...Мне надоело быть пассажиром, может, поменяемся местами?
– Идет, кандидатура одобрена, - Одинец с удовольствием затянулся сигаретой.
– Он, правда, бугаек, но ведь и мы с тобой еще не таких лошаков осаживали, верно?
Не выходя из кабины, они поменялись местами.
– Согласен, но у него под полой может оказаться дура.
– Они уже трогаются.
Несмотря на вечер, движение было интенсивное и они, теряясь в потоке машин, повели красный "ниссан" по улицам окраинной
Когда они сравнялись, Одинец сильным тычком откинул дверцу и сшиб парня на землю. Когда Саня выскочил из машины и попытался заломить ему руку, тот перевернулся на спину и ногой отбил нападение. В глазах жертвы плясали недоумение и страх. "Ты мой!" - крикнул Одинец незнакомцу и придавил того коленом к гаревой дорожке. Однако сопротивление было сломлено только после того, как он нанес сильнейший удар в челюсть поверженного.
– Мцыри, давай сюда наручники!
– крикнул Одинец.
Карташов пошарил в "бардачке", но там наручников не оказалось. Они лежали за сиденьем, вместе с фонариком и перчатками.
Он вышел из машины и сам защелкнул браслеты на запястьях пленника.
– Ручки-то у мальчишки интеллигентные, - сказал Одинец и подхватил парня под мышки.
– Мцыри, давай сюда мешок...
– Куда его повезем?
– уже из кабины спросил Карташов.
– На бывшую целлюлозно-бумажную фабрику. На Учинское водохранилище, там с ним и обсудим международное положение.
Ехали долго. Несколько раз за их спиной слышалась возня и тогда Одинец брал фонарик и светил на резиновый мешок, в котором находился похищенный.
– Он меня, падла, саданул ногой в пах...Если оставит без потомства, я из него сделаю майонез...
– В таких случаях надо заходить с головы, - сказал Карташов.
– Да знаю я, откуда надо заходить, - раздраженно бросил Одинец.
– У нас же не было времени, чтобы все сделать грамотно.
Дорога была знакомая и Карташов довольно уверенно вел машину. И к ЦБФ свернул без подсказки Одинца. Два, стоящих друг против друга огромных корпуса, напоминали то, что обычно остается от сильнейшего землетрясения. Ни одного целого стекла, ни одной двери - темные зияющие провалы....
– Тормози!
– сказал Одинец и выбрался из машины. Прошел в здание.
Карташов смотрел на всеобщую запущенность и подумал о своей бывшей рижской казарме. Наверное, ее тоже постигла столь же печальная судьба.
Показавшийся в проеме дверей Одинец крикнул:
– Подай задом, тут есть довольно укромный уголок.
Парень был тяжелый и дважды резиновый мешок выскальзывал у них из рук. Минуя длинный, пронизанный сквозняками коридор, они завернули за угол и уперлись в ржавые металлические двери. В свете фонаря на табличке можно было прочесть: "Генераторная". Комнатушка два на два метра, пол которой сплошь усыпан битым стеклом, пластмассой, на стенах узоры старой
Они вытряхнули пленного из мешка и обыскали. На пол легли сигареты, зажигалка, портмоне, набитое российской валютой, нож-кастет и записная книжка, которую Одинец сразу же положил себе в карман. Однако главным трофеем были связка ключей - возможно, от подвала, где сидел Татаринов, и новенький пистолет "глок-19" на пятнадцать патронов.
– Возьми себе, - сказал Одинец и протянул оружие Карташову.
– Этот фраер имеет неплохой вкус к таким игрушкам.
Одинец принялся допрашивать плененного.
– Кто твой хозяин?
– вот, пожалуй, и все, что нам от тебя надо узнать.
– Одинец сунул в губы парню зажженную сигарету. Парень затянулся, закашлялся. Сигарета выпала из его губ...
– И что дальше?
– спросил он.
– В любом случае ты останешься здесь, но все завесит от тебя - в каком виде ты тут останешься...
– Сегодня с ним говорить бесполезно, - сказал Карташов.
– Я думаю, и завтра тоже будет бесполезно, - поддакнул Одинец.
– А вот через неделю мы к этому вернемся. Верно, кент?
Парень не прореагировал. Играл в молчанку. И Одинец, не сдержавшись, наотмашь ударил его в челюсть. И снова отключил. На подбородке блеснула сукровица - вытекла из разбитого рта.
– Такие не колются...Во всяком случае, не сразу, - подвел черту Карташов.
– Это в ментовке они не колются, а на природе и перед такими, как сами, с удовольствием делают явку с повинной. Посмотришь, сколько завтра будет соплей и чистосердечных признаний.
Карташов взял в руки паспорт и открыл его: "Сучков Руслан Иванович, 1974 года рождения, Москва..." - Перелистал странички документа.
– Не женат, прописан по улице Садовая, дом 15...Что еще?"
Забрав трофеи и, закрыв дверь с помощью куска проволоки, они вышли из генераторной.
Уже в машине пересчитали деньги. Трое нищих калек за один день собрали 6788 рублей, о чем свидетельствовала приложенная к деньгам записка.
– Ё....е олигархи!
– выругался Одинец.
– Эти денежки им отольются кровавыми слезами.
– Я зверски хочу напиться, - Карташов включил зажигание.
– С точки зрения буквы закона, мы не правы - презумпция невиновности еще не отменена...
– Хотел бы я видеть тебя с твоей презумпцией, когда этот нож по самую рукоятку вошел бы в твое горячее ментовское сердце... Неужели ты не видел его глаза? Это же взгляд убийцы...
– Возможно, ты прав, но в жизни чего только не бывает, - Карташов жадно курил, время от времени стряхивая пепел в форточку.
– Самая точная наука это наука забывать ненужное...
– Во-во, это как раз тебя касается, а то - презумпция невиновности, презумпция невиновности...Все виноваты и... никто не виноват. Жизнь такая и хоть умри, но ее не переспоришь...
* * *
После нескольких партий, сыгранных в нарды, Карташов отправился в душ. Одинец вышел на балкон и сделал полсотни приседаний. Потом они вместе пили на кухне чай с крекерами. Но перед этим употребили бутылку "Кристалла". То ли водка, то ли крепкий чай сподвигли их на сумбурный обмен мнениями.