Почка для Президента
Шрифт:
– Я тебя не зову, съезжу один. Какой здесь ходит транспорт?
Одинец покрутил пальцем у виска.
– Ты что, с умственными завихрениями? Какой здесь ходит транспорт...Если устал, давай я сяду за баранку, а то совсем разучусь ездить по Москве.
Они поменялись местами.
В половине седьмого вечера они подъехали к месту работы Татаринова. Накрапывал мелкий дождик и прохожие редко останавливались, чтобы поделиться с калекой содержимым своих кошельков.
Время тянулось долго. В кабине от сигаретного дыма стоял такой смог, который более чувствительных людей легко мог сбить
– Скажи, Мцыри, как на исповеди: в том деле, на литовской границе, есть твоя кровь? Ты ведь знаешь, я в свидетели не пойду. Здесь родится, здесь и умрет.
Карташов смотрел за окно, думал какую-то свою думу и вопрос Одинца как бы проигнорировал. Но так только казалось: две небольшие складки у переносицы вроде бы стали глубже, темные брови слетелись, сжались, словно им было неприютно.
– А что это тебе даст? Был-не-был, какая для тебя разница? Это мой вопрос...
– Не совсем так. Мне тоже важно знать, с кем я работаю, с кем играю в нарды и пью из одного стакана. Верно? А может, завтра я нарвусь на пулю, так будет ли у меня уверенность, что ты сдержись свое слово и не позволишь меня потрошить.
Оба замкнулись. Понимали - момент ответственный для их отношений.
– О том, что тогда произошло на латвийско-литовской границе, писали все, кому только не лень.
– Но не все об этом читали. Я, например, тогда на мир смотрел исключительно через прицел автомата. Не до газет было...
Карташов кисло улыбнулся, бросил быстрый взгляд на Одинца, и каким-то простуженным голосом начал рассказ.
– Все шло, как обычно. Ты понимаешь, рутина... Вшестером мы выехали в рейд, ловить всякую шушеру. Где-то в районе Нереты увязались за КАМАЗом, который по оперативной информации перевозил из Литвы цветной металл. Человек, который сидел с водителем в кабине, дал литовцам в лапу и после этого мы машину задержали и с ней вернулись на таможенный пункт. И как назло, в этот момент подъехал на "уазике" экипаж Бандо. Как потом мы узнали, на белорусской границе они сожгли два таможенных поста и, заметая следы, возвращались в Ригу через Нерету. И вот я, сержант Кротов и примкнувший к нам лейтенант Бандо, пошли на переговоры с литовской таможней. Их было пятеро. В основном молодые пацаны, конечно, безоружные, и когда увидели, кто к ним идет в гости, от страха заклацали зубами. К тому времени мы с Бандо уже были довольно известными лицами...
– По центральному телевидению ваши физии показывали чуть ли не каждый вечер...Я лично вам завидовал...
– Бандо тут же приказал всем вывернуть карманы. Более пожилой мужик ни в какую. Говорит, обыск дело противозаконное. "А взятка, - возразил ему Бандо, - дело законное?" Короче, Бандо вытащил нож и разрезал у таможенника карманы, и нашел 60 долларов. Три десятки, двадцать и две купюры по пять долларов. Тогда была дикая инфляция и все были помешаны на зелени...Водитель КАМАЗа подтвердил, что именно такие купюры он давал в виде взятки...
– Стоп, Мцыри, потом доскажешь свою быль...Кажется, голуби сизокрылые прибыли...
В метрах десяти от них припарковался красный "ниссан". Со стороны пассажирского места открылась дверца, и на землю опустилась кроссовка. Карташов увидел его со спины - бритый, светлый затылок, кожаная коричневая
Они подошли к Татаринову и, подхватив его вместе с ящиком, понесли в машину. Сдвинув в сторону боковую дверь, они кинули неполноценное тело Татарина вглубь салона.
– Дешевки, ответят по полной программе...
– Одинец включил зажигание.
Один из парней вернулся к коммерческому ларьку и купил две бутылки водки. Дальше началась езда по Москве. Дважды "ниссан" останавливался и забирал с точек таких же, как Татаринов, обрубленных войнами попрошаек. У одного из них были парализованы обе ноги и вместо двух рук - одна рука, у другого, который сидел у трех вокзалов, не доставало ноги и руки. Его лицо хранило следы ожогов - вся правая часть лица и часть головы были обезображены белыми рубцами.
– Что будем делать с этими козлами, которые издеваются над калеками? не унимался Одинец.
– Устроим суд Линча...
– Хоть сейчас...Смерть немецко-фашистским оккупантам!
Слежка за "ниссаном" не представляла особой сложности - отчетливо заметный в автопотоке, он вел их за собой до самой железной дороги. Это, видимо, была одна из пригородных веток, по которой как раз прошел электропоезд.
– Татарин не ошибался, когда говорил, что слышал сигналы электричек, сказал Карташов. Однако его напарник был озабочен другим.
– Что будем делать?
– снова спросил он.
– Будем действовать по обстоятельствам.
– В гробу я видел твои обстоятельства. У тебя с Бандо тоже были обстоятельства. Я говорю о другом - что мы сделаем с этими друганами? Суд Линча это хорошо, но меня интересует, что ты, как бывший сотрудник уголовного розыска, должен в такой ситуации предпринять?
– Формально? Арестовать за принуждение к нищенствованию и за сутенерство. Предъявить обвинение в применении пыток и покушений на чужую собственность...А если по совести - придавить и растереть.
– Но ты учти, что это лишь казарага, а нам нужны сами барракуды. И их гнезда и то, на чем они делают бешеные деньги. Или я сказал что-то не то?
– Нет, Саня, ты как всегда абсолютно прав..."Ниссан" сворачивает, немного тормозни, пусть проедет трейлер.
Они миновали микрорайон из нескольких 16-этажек и выехали к развилке. Микроавтобус направился вправо, к видневшимся домам старой застройки. Это уже было Замоскворечье, куда Лужковские стройки еще не дошли. Припарковался "ниссан" возле высокого, полинявшего забора и тот, что был в коричневой куртке, вышел и ключом открыл ворота. В проеме они увидели оштукатуренный одноэтажный дом, стены которого были в больших трещинах. "Ниссан" подрулил вплотную к невысокому крыльцу.
Татарина вместе с ящиком внесли в открытую дверь. Затем развозящие вернулись и по одному отнесли в дом остальных двух калек.
– Ты заметил, на окнах решетки?
– спросил Одинец.
– Неплохая тюряга для Татарина.
В двух, серединных, окнах зажегся свет. Вскоре вышли "хозяева", один из них на ходу пересчитывал деньги. Перед тем как сесть в кабину, он отстегнул на куртке молнию и спрятал в карман выручку. Водитель, не выпуская изо рта сигареты, стал причесываться.
– Которого будем брать?
– спросил Одинец.