Почка для Президента
Шрифт:
Когда они подъехали к ее дому, Карташов вышел и открыл с ее стороны дверцу. Этот холопский жест, видимо, пришелся ей по душе, и она, нагрузив его покупками, повела за собой. Пока ехали в лифте, женщина не спускала с него глаз. И улыбалась. Прижав к себе пакет с дубленкой, она из-за него поглядывала на Сергея.
– Возьми ключи, они у меня в кармане, - попросила она.
Однако карман пальто был маленький, а его рука большая, поэтому он двумя пальцами стал выуживать оттуда связку ключей. И в какой-то момент соприкоснулся с гладкостью
Карташов витал в розовых облаках, вспоминая какую-то прочитанную в казарме чепуху, какие-то отрывки из наставлений "Камы сутры": хозяин должен ежедневно мыться, через день натирать свое тело маслом кокосового ореха, а раз в три дня совершать омовение, пользуясь мылом...Раз в четыре дня мужчина бреет голову и лицо, а раз в пять дней - прочие места...При этом надо освежать рот с помощью листьев бетеля и не забывать про украшения ювелирными изделиями...
При этом он вдруг ощутил под мышкой неуместную тяжесть пистолета.
Мысли, чувства его метались. Его воображение перенеслось в тот вечер, когда он застал ее с Бродом в ванной комнате. И жажда, вместо того чтобы раствориться в терновнике ревности, огненным столбом вознеслась ввысь...Ему только и надо было - скинуть куртку, расстегнуть наплечную портупею, а все остальное завершили ее холеные, с кольцами, пальцы.
Это, конечно, было вознесение: небесный батут, мягкий, пружинистый, на фоне яркого до рези в глазах, голубого свода. Батут бросал их друг к другу, но не убаюкивал, а вонзал, отчего кровь в сосудах превращалась в горячий эль, а сердце - в орган, исполняющий непередаваемо прекрасную тарантеллу...
Когда после вечности батут кончился, Карташов попытался оправдать свое предательство по отношению к Броду тем, что давно не был с женщиной. Но реабилитация не состоялась ввиду неубедительности доводов... Зато Галина сделала это без терзаний: поставив чайник на газ, она уселась к нему на колени и самым восхитительным образом продемонстрировала, что батут в принципе может повторяться без конца...
– Давай куда-нибудь уедем, - сказала она.
– Куда? В шалаш или вступим в какую-нибудь банду?
– А ты и так в банде! Один Таллер чего стоил. А Николай - настоящий бультерьер. Убийца. Хотя с виду тихий. Степенный малый...
– А Саня?
– сорвалось у него с языка.
– Не знаю. Темная лошадка. Не удивлюсь, если в одну прекрасную ночь он перережет всем горла и смоется в неизвестном направлении.
Карташов смотрел на парок, поднимающийся над чашкой с кофе, и ощущал навалившуюся на него тупую хандру.
– Я, пожалуй, поеду...Хватится твой Веня, будет на меня точить зуб...
– Сиди, успеешь еще в этот виварий. Хочешь на чистоту?
– Пожалуй, это единственное, что сейчас я хочу. Только без фантазий, ладно?
– Знаешь, что однажды мне сказал Брод? Он на полном серьезе допускает, что ты специально внедрен к нему. Как будто бы тот инцидент на Рижском вокзале был организован
Карташов, открыв рот, неотрывно смотрел на Галину.
– Чего ж он тогда не избавится от меня? В любую ночь мог вогнать мне в башку пулю или...да просто подсыпать в выпивку крысиду или еще какой отравы?
– Ты забываешь о влиянии красивых молодых женщин на образ мышления старых, или, скажем, пожилых и немного лысых любовников...Поедем, мне еще надо заехать в аптеку...
– Если не возражаешь, давай съездим куда-нибудь пообедать.
– Я не против, сто лет нигде не была. Здесь ближе всего "Прага", там когда-то была превосходная кухня. Взгляни, ресницы у меня не плывут?
– Это у меня мозги плывут.
У ресторана "Прага", как всегда, выстроился ряд роскошных иномарок. Они прошли мимо швейцара, красавчика с потасканным лицом, и их встретил метрдотель. Их посадили за отдельный стол, у окна, выходящего на московские улицы.
Карташов вытащил из кармана сигареты и положил на стол.
– Закажи, пожалуйста, бутылочку темного "Бордо", - попросила Галина, и если здесь есть анчоусы, тоже возьмем... и мороженое...А на что у тебя зуб горит?
– Стыдно в таком роскошном заведении об этом говорить...
– Карташов просматривал карту заказов и, надо же, нашел то, что искал...
– Хочу пива с раками...
– Заказывай, сегодня нам с тобой условности ни к чему...
Где-то у входа раздался шумок и из-за колонн, выпятив вперед живот, появился человек, которого Карташов много раз видел по телевизору. Это был лидер профашистской партии России Бурилов. Вокруг него, держа амбицию, кучковалась челядь. Охрану Карташов вычислил сразу. Двое человек с застывшими лицами шли впереди, тыл прикрывали трое других манекеноподобных типа. Их ничего не интересовало, только то, что движется и перемещается на их пути. И сначала Карташов не поверил своим глазам, когда рядом с Буриловым увидел Бандо. Он был в темном и, наверное, дорогом костюме, в белоснежной сорочке, на которой полоскалась ленточка красного длинного галстука.
Карташов поднялся и вышел в холл, куда только что втянулась команда Бурилова. Швейцар подобострастно изогнулся, пропуская мимо себя уверенных в себе фашистов, но его никто не удостоил взгляда. Из окна хорошо было видно, как в открытую одним из охранников дверь "линкольна" вползает Бурилов. Ему явно мешал живот и то, что там булькало и варилось после ресторанного обильного обеда.
Вместе с вождем уселась охрана, рядом с водителем - Бандо. Остальные люди Бурилова залезли в другие иномарки, стоявшие впереди и позади его "линкольна". Кавалькада тронулась и Карташов, сжав челюсти, смотрел ей вслед, пока последняя машина сопровождения не скрылась из виду...