Почти библейский исход
Шрифт:
Отъехали метров на десять от бывшего полис-кара, сзади неожиданно «Бам! Бам!» Я тормоз в пол, Тамир многострадальным носом опять приложился, и Алёна вновь загрохотала чем-то.
— Саш! Погоня?
— Нет. Ментов кремировала. От греха.
— Можно ехать?
— Трогай!
Здание «Центра морского отдыха», точнее — съезд к нему, привнесли в моё неуютно-хмурое настроение неожиданно весёлую струю. Наверняка в предыдущие визиты мимо проезжал, но взгляд за эту вывеску зацепился впервые. Представьте себе щит приблизительно три метра на четыре, на котором крупно написано «MARINA CENTER». А ниже, но крупнее — «МАРИНА ЦЕНТР» и местный мобильный телефон. Мысль, что девушки с Тверской перекочевали из холодных и негостеприимных московских улиц неожиданно развеселила. А уж обалделый вид Тотти, с которым он выслушивал причину
Собственно, сам центр воображение не поражал. По всей видимости, когда-то кто-то по-житейски смекалистый, вложив денег, облагородил небольшой естественный залив, углубив его и построив причал и что-то типа волнореза. Ну и небольшое двухэтажное здание, стоящее метрах в пятидесяти от линии прибоя. К этому-то зданию мы и подъехали.
Заглушив двигатель, я обернулся назад.
— Ну что, барышни, пошли знакомиться?
— Выходите и ждите! Я Алёну проинструктирую и присоединюсь!
Ну, мы «юноши понятливые», вылезли, стоим, по сторонам смотрим, с окружающим пейзажем знакомимся. Знакомиться было с чем: невидимое с дороги, за административно-жилым зданием стояло другое, чуть меньшего размера, от которого к воде у причала были уложены рельсы. А вот и нужный нам водный транспорт — две пластиковые моторки и небольшой катер!
Грохнула бортовая дверь, и со словами «Я здесь!» появилась Саша, серьёзная такая, с автоматом…
— Пошли?
— Пошли потих… А это что?
Башня «Фахда» рывками развернулась и нацелила пушку в сторону съезда с дороги.
— Там Алёна. Как стрелять, я ей объяснила, в кого — тоже.
— И в кого?
— Во всех. А особенно — в военных! Сестра сестрой, но нас мало, а «часовой» необходим!
Дверь в «гостиницу» была заперта. Закрыт был и «лодочный сарай», до которого втроём сторожко дошли, обломившись с «гостиницей». Ну, по «допесцовым» меркам, на местную смертную казнь мы уже наворотили — грабёж, угоны, расстрел «мирных» жителей, мародёрство… Поэтому заморачиваться не стали, вернулись к гостинице и высадили запертую, но стеклянную дверь. Тихо, спокойно, деревянная мебель… Приятная гостиничка!
— Тотти, ты единственный из нас здесь бывал, так что тебе и карты в руки.
— Ага. Пойдем!
— Саш, покараулишь?
— Давайте, идите! В случае чего — кричите!
Улыбаясь, мы ушли, точнее, я ушёл вслед за Тамиром. Он, видимо, не раз здесь бывал, потому как шёл с уверенностью человека, знающего — куда и зачем. Пятая дверь от входа, ручка вниз — не идёт, ногой — дверь открылась, а нас чуть не сбила с ног волна вони.
У красивого светло-коричневого стола с обтянутой кожей верхней крышкой, в роскошном кожаном кресле сидел, видимо, хозяин всего окружающего великолепия. Бывший хозяин — украсившему стену своими мозгами катера и гостиницы уже вроде как ни к чему.
От вони глаза резало и блевать хотелось. Краем задела шизофрения — Я-прошлый, «допесцовый», мысленно заявил в пространство: «Недобрая игрушка, но спецэффекты потрясные!», на что Я-нонешний в грубой неженственной форме ответил: «Заткнись и нужное высматривай, пока Тотти ключи ищет! Не игра это!» Правоту нонешнего прошлый признал, заткнулся, и оба слились в меня-единого обратно.
Вообще, если бы не запах, тело и «инсталляция» на стене, в комнате был бы идеальный порядок — ничего разбросанного, никакой пыли… На столешнице перед креслом — мобильный телефон, не брошенный, а аккуратно положенный. И всё — никаких записей и прочей фигни в духе «Таму, кито миня наидиот!» Как мне показалось, пообщался человек по телефону, узнал явно не прекрасные новости, после чего жизнь смысл потеряла, ну и закончил её, благо было чем. Его дело и его выбор, не мне его осуждать или сопереживать ему. Но револьвер его брать не буду, и не потому что «оружейного голода» наша компания не ощущает. Мои заморочки, вот не буду, и всё. И по карманам шарить не буду, пока, по крайней мере.
Ящики стола содержимым не удивили. В верхнем поверх бумаг лежала связка ключей — штук семь, на кольце с брелком в виде переплетённых букв «М» и «С». Во втором — канцелярская ерунда: степлер, ручки, ластики какие-то, но не внаброс, а аккуратно. А в нижнем — ремень с кобурой, явно не новый, если не сказать «антикварный», видимо, «эхо прошедшей войны», и не факт, что Второй мировой.
— Тотти, я какие-то ключи нашёл!
— Я тоже! Пойдём отсюда!
Как можно плотнее прикрыв за собой дверь и крикнув Саше, что всё в порядке,
— Тащ капитан! Объект обследован, живых не обнаружено, мёртвый — один. В пятой комнате слева от входа. Не восстанет. Происшествий не было.
— Дурак.
— Что «дурак»?
— Дурак, и всё!
— Саш, ну ладно! Ну подколол, ну неудачно… Зато кухоньку нашли и продукты. Даже мясо вроде не успело протухнуть!
— Вот это хорошо! Пока вы по зданию слонялись, я за морем от входа наблюдала. Пусто, никого и ничего не заметила.
— Ну, далековато всё-таки! Сплавать-то всё равно надо бы!
— Тогда предложение — я меняю Алёнку, она готовит обед из чего найдёт, а вы занимаетесь плавсредствами!
— Идёт! Р-р-разрешите выполнять?
Увернувшись от — надеюсь — шутливой затрещины, я выскочил на улицу, под жаркое солнце. Тотти вышел следом, и мы направились к причалу.
Знакомство с катером — моторки решили оставить «на потом» — прервалось почти сразу. Прибежавшая Алёна «обрадовала» отсутствием газовой плиты. А на электрической плите без электричества она, по её словам, может приготовить только сельдь «по-исландски». Я-то понял, что она имела в виду, но Тотти, в силу неуверенного владения русским языком, потребовал пояснений.
— Я против сельди ничего не имею! Папа, что ржёшь?
— Тоттинька! Сельдь «по-исландски» в данном случае — это просто тухлятина!
— Алёна, это правда?
— Ну да… А что ещё можно сварганить на неработающей плите?
Блин, опять состояние ёжепаука, творения Корнеева из НИИЧАВО [15] . И электричество надо, но пока провозимся, можно остаться без транспорта. А займёмся транспортом — останемся без обеда. И то важно, и другое очень не малосущественно. Три дня на бутербродах и сухпаях с шоколадками и печеньками — уже как-то некомфортно. Хочется свежеприготовленного чего-нибудь! Этот выбор Буриданова осла я и озвучил. Алёна промолчала, а Тамир, разразившись очередью фраз на своём языке, резюмировал, что обед подождёт.
15
А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»
«…Стройная фигурка цвета шоколада помахала с берега рукой…» [16] Ну, не шоколада, а бело-зелёная из-за цвета мотокостюма, но помахала! Пока мы с Тотти облазили, знакомясь с катером и — от греха — проверяя все доступные полости, ниши и единственное жилое помещение катера, Алёна с воинственным видом нас охраняла, стоя на причале. А когда мы, отвязав его, потихоньку поплыли к выходу из бухточки, помахала нам вслед и ушла.
Блин, так и лезет песенное настроение, так и прёт! «Пылали закаты и ветер бил в лицо…» [17] Хоть закат пока ещё не пылал, рановато для него, но ветер, стоило вылезти из-за прозрачного козырька, лицо ощутимо мял и бросал мелкие солёные брызги: Тамир, осторожничавший при выводе катера на открытую воду, оставив за кормой волнорез, «утопил газ в пол». Минут пять я понаслаждался чувством полёта над водой и запахом чистого открытого моря. Потом ещё пять понадоедал Тамиру просьбами дать порулить. Получив окончательный отказ, унялся и заскучал — мотор ревел хоть и не очень громко, но как-то настолько плотно, что разговаривать, не крича, было невозможно. Даже не столько невозможно, сколько напряжно. Так что я отстал от «шОфера», развалился как можно комфортабельнее и прикемарил, благо под натянутым над нами тентом солнце не жарило.
16
«Танго Остапа» из к/ф «12 стульев»
17
Песня из к/ф «Земля Санникова»