Почти что сломанная жизнь
Шрифт:
– У меня нет лекарств, - говорит она, заплетаясь.
– Нет, эти я принес. Можешь сесть или тебе помочь?
– Я в порядке.
– Она, чуть-чуть подвинувшись, садится на постели. Ее глаза красные, а кожа одутловатая и почти прозрачная.
Я сажусь на кровать, и она пытается взять суп.
– Неа, это приказ доктора..
– Я подмигиваю ей и подношу ложку, чтобы покормить ее.
– Я могу сама, - слабо протестует Эйлин.
– Я и не говорил, что ты не можешь. Я сказал, что позабочусь о тебе «как доктор прописал».
– Я подношу следующую ложку супа к ее губам
– Мне так жаль, что ты застрял здесь со мной. Я попрошу маму помочь мне, - бормочет она.
– Эйлин, я здесь, потому что хочу этого. Теперь, ты могла бы поесть еще немного супа, надо принять антибиотики? Их не стоит принимать на пустой желудок.
Она съедает еще три столовых ложки супа, и зевает. Я подношу руку к ее лбу и понимаю, температура понемногу снижается.
– Я больше не хочу.
– Она начала устраиваться на кровати, чтобы снова заснуть.
– Прости, но ты не можешь сейчас уснуть. Тебе надо принять эти таблетки.
– Я вынимаю из упаковки две таблетки пенициллина и даю ей. Когда она берет таблетки, я беру бутылку воды, стоящую на тумбочке около кровати, и, открутив крышку, протягиваю ей.
Она запивает таблетки и опять ложится.
– Доминик, спасибо за то, что остался со мной, - перед тем как закрыть глаза, шепчет она и мгновенно засыпает.
Я сажусь в кресло около окна и смотрю на улицу.
Доверие Эйлин больше, чем я мог ожидать на этом этапе. Она впустила меня в свой дом, оставаясь в постели, полностью уязвимая. Она позволила мне кормить себя с ложечки и, даже не спросив, взяла лекарство из моих рук.
Может быть, еще сама не осознавая того, что делает, она полностью открылась лечению.
Мои глаза поднимаются на нежно-голубое небо, и я задумываюсь, не обещание ли это счастливого будущего Эйлин.
И тут, синяя сойка садится на подоконник и заглядывает внутрь.
До чего же насыщенный и невероятный цвет.
Глава 13
Поток солнечного света проникает в окно, прямо мне в лицо, отчего мне становится слишком тепло, и я просыпаюсь.
Открыв глаза, вижу Доминика, спящего в кресле напротив кровати. Его голова запрокинута, рот открыт, и он слегка похрапывает. Одну ногу он перекинул через подлокотник кресла, а руки обнимают грудь.
Я не испугалась, увидев его в своей комнате. Знание того, что он здесь, на самом деле довольно успокаивает.
Я пытаюсь вылезти из кровати, не разбудив его, и сходить в ванную, но как только мои ноги достигают холодного пола, Доминик шевелится и вскакивает с кресла.
– Эйлин, ты в порядке? Куда ты собралась?
– говорит он, моргая усталыми глазами.
– Мне надо сходить в ванную. Прости, я не хотела тебя будить.
– Я не спал. Ждал, пока ты проснешься, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь.
Я встаю и кладу руку на спинку кровати, чтобы не потерять равновесие, голова немного кружится.
– Доминик, ты храпел.
Он трет глаза, потягивается и поднимая руки
– Будешь насмехаться надо мной? Я же сказал, я не спал.
– Ну, конечно.
– Шатаясь, иду в ванную, - тогда ты, наверно, захочешь стереть слюну.
– Я жестом показываю на его рот и усмехаюсь.
Доминик вытирает рот, но ничего там не обнаружив, качает головой и улыбается этой своей милой ухмылкой. Я захожу в ванную, замечая, что сегодня чувствую себя гораздо лучше, чем вчера.
Закончив, я спускаюсь вниз и прогреваю кофемашину, сварить себе и Доминику кофе.
Через пару минут он заходит в кухню и садится на облюбованный им стул.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– спрашивает он.
– Нет, это всего лишь тосты и кофе.
– Учитывая то, что ничего другого у тебя нет, сойдет и это. Ну, так как ты сегодня себя чувствуешь?
– Он подходит ко мне, пощупать лоб, что как я помню, делал вчера очень часто. Даже ночью он постоянно проверял меня.
Сначала было странно, что это не мама заботится обо мне. Но Доминик очень нежен, и за то очень недолгое время, что он приходит сюда, я уже научилась доверять ему. Это кажется таким естественным.
– Уже лучше. Горло не так саднит, да и тело не болит так, как вчера.
– На ощупь ты все еще горячая, так что сегодня никаких нагрузок.
– Хорошо, - говорю я, смотря вниз на чашки, которые я достала для нас.
– Что такое?
– спрашивает Доминик.
– Мне вчера сон приснился, просто думаю об этом.
– О чем был сон?
– До того как все это произошло, у меня была лучшая подруга, которую я оттолкнула, вернувшись из больницы. Она пыталась помочь мне, но я просто не могла дружить с ней так, как она того заслуживала, поэтому я избегала ее до тех пор, пока она не перестала и вовсе звонить мне.
– И что бы ты хотела сделать с этим?
– Я не знаю, - начинаю говорить я, продолжая варить кофе, - думаю, я хотела бы позвонить ей.
– Тогда почему не позвонишь?
– Что, если она уже забыла меня?
– я протягиваю Доминику его латте. Он смотрит сначала на кофе, потом снова на меня, затем берет чашку и делает глоток.
– Тогда напомни ей.
– Что, если наша дружба уже давно позади?
– Беру свой кофе и сажусь напротив Доминика.
– Ты пытаешься найти отговорку, чтобы не звонить ей? Потому что то, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Звучит так, будто ты предпочла бы не знать, вместо того, чтобы рискнуть и позвонить ей.
– Гммм, - я глубоко задумываюсь над словами Доминика. Я действительно ищу отговорки?
– Я сам приготовлю нам завтрак, Эйлин. Почему бы тебе не попробовать позвонить ей?
– Он встает достать хлеб из хлебницы.
– Как ее зовут?
– Фейт. Мы всю школу были лучшими подругами и даже после школы были довольно близки. До… - Мне не нужно заканчивать предложение, Доминик в курсе, что значит «до».
– Ладно, - я кладу хлеб в тостер.
– Почему бы тебе пока не попробовать позвонить Фейт? Думаю, ее реакция может удивить тебя. И я все еще здесь, - говорит он, поворачиваясь ко мне спиной, продолжая готовить завтрак.