Почти цивилизованный Восток
Шрифт:
– Не посмеешь!
Главное, в глаза смотреть. И внутри все прятать. Страх. Неуверенность. Обиду. Все-все. Улыбаться. Она ведь уже умеет улыбаться, даже когда совсем не смешно.
– А ты попробуй, - Эва сумела и улыбнуться. И даже удивилась тому, до чего легко получилось. Оказывается, она тоже на что-то способна. И не моргать. И взгляд не отводить.
– Не зли меня, Тори, - Эва подобрала юбки. – И еще… я не знаю, что ты задумала…
…а ведь не просто от скуки она решила вернуться.
– …но я за тобой присмотрю.
Тори фыркнула.
И
– Я отдыхать! И скажи, чтобы принесли теплого молока. Целитель сказал, что мне полезно теплое молоко…
Вот ведь.
Но спорить Эва не стала. И подумала, что, возможно, у них получится ужиться. А если нет… если нет, то Эва ведь уезжает.
В университет.
– Куда? – матушкин голос заставил Эву подпрыгнуть на месте. – Ты с ума сошел?!
Это она с кем?
Эва замерла и все же решительно направилась к двери. Пусть и на цыпочках. Осторожненько. Но она должна знать… услышать…
– Это… это немыслимо! Приличной девушке нечего делать в Университете… там… там ведь один разврат!
– А ты откуда знаешь?
– Издеваешься?
– Отнюдь, - голос отца был спокоен. А если он запретит? Нет, Бертрам ему рассказал… или нет? Скорее всего рассказал, потому что иначе отец тоже не согласился бы. А он согласился. – Если серьезно, то идея не так и плоха. У нашей дочери есть дар.
– Боже…
– И отрицать это бессмысленно, как и то, что дар этот весьма… своеобразный. Я вот понятия не имею, как его развивать.
– Зачем?!
– Хотя бы затем, что если бы не дар, мы бы её не нашли! Послушай… все серьезно.
– Все закончилось…
– Только началось.
– Но…
– Пожалуйста, поверь мне. Я присмотрю за ней. Берт. Чарльз Диксон. Милисента… и её брат.
– Он, к слову, холостой…
– Дорогая, мне кажется, ты не совсем о том думаешь.
– Внешность, конечно, весьма специфическая, но к ней можно привыкнуть… с другой стороны, не совсем понятно, кто он…
– Не человек точно.
Вот как можно так обсуждать человека? То есть, не человека, но все равно. И главное, что за спиной! Но слушать все равно было страсть до чего интересно.
– Он спас девочку. И мне кажется, она на него смотрит как-то… выразительно?
– Она на всех смотрела очень выразительно. Со страху.
И вовсе даже нет! То есть, Эва, конечно, побаивалась, но не настолько же, чтобы разум потерять. А смотрела… смотрела, да. Но ведь сравнить хотелось. Он же ж там и тут разный.
– Ей нужно учиться работать с даром. И сдерживать себя. Чтобы не повторилось того, что произошло с Тори. По рассказам Эвы я понял, что мир неяви опасен. А она будет туда заглядывать. Сколько бы ты, я, кто-нибудь другой ни запрещал, все равно будет. Ты сама знаешь, дар, если он не угас, возьмет свое. Поэтому ей нужно научиться обращаться.
– А с Милисентой что?
– Тоже какая-то проблема, кажется, излишек силы… редкое явление. Их примут в виде исключения. Вольнослушателями.
– Это неприлично.
– Подберем компаньонку…
–
– А Тори?
– И она. В конце концов, у нее тоже дар. И ей тоже нужно как-то… что-то с ним делать.
Эва скривилась. Вот только сестрицы ей там и не хватало.
– Да, пожалуй… но ты…
– Ты против?
– Отнюдь… знаешь, это будет даже интересно. Как-то Император упомянул, что одаренные есть и среди женщин и на самом деле много. Пусть даже дар выражен обычно слабо, но все же… а в итоге женщины просто не пользуются им. Не умеют. И было бы неплохо обучать их.
– Никто добровольно не отправит дочерей в… такое место, как Университет.
– Благородных, - уточни отец. – Но есть ведь… незаконнорожденные. Или простого происхождения, но с даром. Те, кто становится незаконными целительницами, могут вполне законно стать помощниками целителей. Целителей всегда не хватает. Да и в целом… разве не удобнее было бы, скажем, тебе обратиться к целителю-женщине?
– Ты меня уговариваешь, но не могу понять, на что.
– Чтобы ты взглянула непредвзято. Для девочек университет создаст специальную программу. Облегченную. И будет неплохо, если ты оценишь, насколько она… удачна.
– В каком смысле?
– Насколько полезно то, что предлагается. Я не думаю, что им нужны история возникновения магии или основы философии. Куда важнее вещи сугубо практические.
– Ты… ты хочешь…
– Я хочу, чтобы через год или два, или даже десять, не суть важно, главное, чтобы в этом Университете учились женщины.
– Это безумие!
– Почему?
– Зачем женщине образование?!
Эва прикусила губу. Может… может, затем, чтобы не стоять на сцене в тонкой рубашке, ожидая, когда тебя купят? Если бы у Агнесс был дар, хотя бы крохи? Если бы она могла выучиться? И получить работу. Какую-нибудь такую работу, которая прокормила бы её. И семью. И…
Разве от этого было бы плохо?
– Кто захочет отправить…
– Может, отправить никто и не захочет. Может, найдутся девушки, которые захотят отправиться сами. Дочери военных, которые вынуждены идти в гувернантки и компаньонки, а потом жить, не имея шанса обзавестись семьей. Дочери купцов и ремесленников. И… если уж говорить о проекте, то он подразумевает даже оплату обучения государством.
– Это… определенно…
– Слишком ново, чтобы принять, - согласился отец. – Но это поможет многим. Пусть не Университет… там и вправду будут не рады. Возможно, получится организовать женскую школу.
– Звучит уже лучше. Но их много…
– И чему там учат? Танцевать? Рисовать? Принимать гостей? Вести дом.
– Можно подумать…
– Это все важно, я не спорю. Но нужно другое. Нужно обучить тех, у кого есть искра, пользоваться ею. Дать навыки. Вполне конкретные. А тут уж… женщин-учителей, способных на подобное, просто-напросто нет. И в любом случае придется приглашать преподавателей из Университета.
– Подслушиваешь? – поинтересовался кто-то. И Эва подпрыгнула.
А Тори прижала палец к губам.