Почти цивилизованный Восток
Шрифт:
Обивка вот была одинаковой, алой.
С золотом.
И шторы тоже красные. Зеркал множество. В одном как раз Чарльз и отражается. Кривая, недовольная физия. Со щетиной, с помятостью и заломами.
Главное, отступить он успел.
И Байни придержал за шкирку. Появилось искушение тряхнуть от души, заодно отвесить пару оплеух и, когда протрезвеет, поинтересоваться, что же случилось со старым приятелем такого, чтобы он так издевался над собой.
Но…
Не отвесит. Не скажет.
–
– Чего? – Нэн поднялась с софы, на которой и спала, свесив руки да похрапывая. После сна голос её был по-мужски низким, да и она, избавленная от пудры и краски, казалась страшною.
Байни тоже шарахнулся.
– Скажи, чтоб пожрать несли… и ты сделала, чего я просил?
– Чего? – Нэнси зевнула, показывая желтоватые кривоватые зубы.
– Письмо. Рекомендательное.
– А… еще вчера. Он тоже жрать будет? – она потянулась, и корсаж сполз, обнажив небольшую грудь.
Чарльз отвернулся.
– Будет, - сказал Байни. – А ты иди, приведи себя в порядок… а то как шлюха.
Хлопнули ресницы, но спорить Нэнси не стала. Исчезла.
– Поменяю, - Байни подавил зевок. – Идем… пожрем, что ли. И домой надо, а то матушка опять затянет… и отцу донесут. Матушка ладно, а отец-то… будто сам молодым не был. Пилить начнет. Долг. Обязательства… будто я отказываюсь. Невесту нашли. Я говорил?
– Не помню, - пробурчал Чарльз, пытаясь скрыть свое раздражение. Если и сейчас пусто, то…
…после первой вечеринки состоялась вторая, на которой Чарльз сумел остаться трезвым. И то, что он увидел, привело в ужас.
А еще подвигло принять предложение Эдвина.
В конце концов, герцогиня де Коллен всегда умела создать у высшего общества правильное мнение. И если она возьмет Милисенту под свою опеку, все станет много проще.
Наверное.
Правда сейчас не отпускало ощущение, что становилось только сложнее. Он приходил… собираясь сказать, но как-то… как-то не получалось.
Неотложные дела. Он слишком давно не был дома.
Письма, на которые обязательно нужно ответить. И вопросы, требующие немедленного решения. Августа, чье настроение менялось весьма стремительно, и нельзя было понять, с улыбкой его встретят или слезами.
Целитель, запретивший отъезд, ибо слишком много боли и потерь перенесла Августа. И потому состояние её нестабильно, и нужен постоянный уход.
Разговоры. Пустые. Ни о чем.
Обеды.
Матушка. Ощущение, что он, Чарльз, участвует в престранном представлении, устроенном в его честь, где все-то участники что-то знают, что-то важное, а он понятия не имеет, что же происходит.
– О… хорошо, - Байни поднял чашу с бульоном обеими руками. – Так о чем это… а… невесту… нашли… матушка говорит, что ты всех удивил.
– Кто?
– Твоя жена, - Байни икнул и прикрыл рот рукой. Потом и вовсе вытер. Глянул на грязные манжеты рубахи… и его снова вырвало, выпитым бульоном и желчью. – Твою ж…
Чарльз отвернулся.
Встречи.
Друзья. Точнее люди, полагавшие себя его друзьями, связанные с Чарльзом учебой ли, общими ли делами или просто случайными встречами. Где они были, когда ему понадобилась помощь? Впрочем, о помощи просить было не принято.
Или жаловаться.
А вот пить…
– И-извини, друг. Кажется, я и вправду перебрал… ох ты ж…
Байни побледнел.
– Целителя?
– Н-нет… п-пройдет… эти же… донесут еще… они же все тут… - Байни потер грудь. – Мне просто… п-полежать… Нэн позови.
– Давай помогу, - Чарльз помог приятелю встать.
Вечера всегда начинались одинаково. Разговор… без разницы, о чем. Неторопливая игра. Малые ставки, такой же интерес.
Ощущение лености и неги.
Выпивка.
И зелье, которое появлялось словно из ниоткуда, а с ним и предложение:
– А не повеселиться ли нам, господа…
Полупрозрачный фиал. Капли, которые резко и терпко пахли анисом. Бокалы. И смех. Безумный смех. Подобный Чарльз слышал в опиумных курильнях.
Неужели они не понимали?
Или не хотели понимать? Врали себе, что это лишь маленькая слабость. Все люди имеют право на маленькие слабости, особенно такие, которые не вредят другим. А зелье отрезало дар. И разум туманило. И все-то становилось иным, таким болезненно-ярким, волшебным.
– Иди, вот так… может, все-таки целителя? – Чарльз помог Байни лечь.
Тот вытянулся со стоном и глаза закрыл. А с лестницы свесилась Нэнси.
– Чего? – крикнула она. – Нажрался опять?
– Нет, - Чарльз взял приятеля за руку. Сердце билось как-то… неровно. Нервно. И вид его был далек от здорового. Кожа приобрела сероватый оттенок. – Целителя зови.
– Чего?
– Целителя! – рявкнул Чарльз. – Или лучше… погоди. Пошли кого по этому адресу.
Он зубами стянул перстень.
– Передай, чтобы поспешили. Я прошу. Все оплачу.
Байни приоткрыл рот и изо рта вытянулась ниточка слюны.
Твою ж…
Они ведь говорили. Обо всем. Об актрисах, которые были, конечно, премиленькими, но уж больно дорого обходились. И это при том, что никто не гарантировал верности или хотя бы порядочности. И балеринки не лучше. Потому любовниц стоит искать не там.
Нет, нет.
Те, что с Нижнего города, они получше всяких актрисок будут. Обходятся почитай за даром, место свое знают, а если заглянуть в правильное место, то и вовсе приобрести можно прехорошенькую.