Почти джентльмен
Шрифт:
– Конечно. Я хочу, чтобы ты полюбовалась на мои земли и почувствовала себя хозяйкой.
– Мне нравятся твои земли, Дэвид. Здесь так спокойно!
– Пока ты здесь, тебе не грозит никакая опасность. «Пока ты здесь», – мысленно повторила Феба, жалея о том, что не может остаться у Дэвида навсегда.
Гулдинги с удовольствием взяли Билли к себе. Они накормили графа и его гостей простым, но щедрым ужином. Когда Феба и Дэвид ушли из их дома, было уже темно. Билли остался сидеть за кухонным столом, положив больную ногу на табуретку. На полу рядом с ним мирно дремали три спаниеля и два терьера. Сент-Джордж, большой,
Наконец-то они остались в карете одни! Дэвид подал возлюбленной руку, сел рядом и закрыл дверцу. Феба повернулась к нему, рассчитывая на поцелуй, но в следующую секунду резко отпрянула.
«Если мы начнем заниматься любовью, то не сможем остановиться», – подумала Феба и усмехнулась, представив себе, как карета останавливается перед домом лорда Линсли, благообразный дворецкий открывает дверцу и застает графа и ее саму в недвусмысленной позе.
– Над чем ты смеешься?
– Ни над чем. Просто мне приятно сидеть рядом с тобой. Меня так и подмывает броситься в твои объятия.
– Я и сам собирался тебя обнять, но до дома осталось всего две мили, и мы…
– Я все понимаю.
Они чинно отодвинулись друг от друга. В окна кареты заглядывали сияющие звезды.
– Я представлю тебя как мисс Браун. Ты не против? – спросил лорд.
– Нет. Мне нравится эта фамилия. Видишь ли, у меня есть документы той девушки, которую похоронили вместо меня. Как ни странно, ее тоже звали Фебой. Так что формально я Феба Браун.
– Я люблю тебя, Феба Браун.
После этих слов ей особенно сильно захотелось очутиться в объятиях Линсли.
– А я люблю тебя, Дэвид Харви. – Она помолчала. – Но Дэвид Харви – слишком короткое имя для знатного джентльмена. Как тебя величать полностью?
– Не так уж и длинно: Дэвид Артур Сент-Джордж Харви.
– Сент-Джордж? Тебя зовут так же, как и кота мистера Гулдинга?
– Совершенно верно. Сент-Джордж – народный герой Линкольншира. Он фигурирует в пьесе, которую мы будем смотреть в пахотный понедельник.
– В пахотный понедельник?
– Пожалуй, мне следует просветить тебя в отношении некоторых наших обычаев. Пахотный понедельник – это такой праздник. Он отмечается в первый понедельник после Крещения и знаменует собой символическое начало пахоты. Правда, сейчас мы начинаем сеять озимую пшеницу раньше – еще до Рождества, но пахотный понедельник остается торжественным днем. В моем доме устраивается представление. Местные актеры заранее готовят пьесу с клоунадой и шуточными народными танцами. В большинстве поместий этот праздник проходит проще, но мы привыкли отмечать его с большим размахом. Помолчав, он продолжил:
– Я чувствую себя виноватым от того, что провел Рождество в Лондоне, а не дома. Но пропустить пахотный понедельник никак не могу.
– Твой сын тоже будет на торжествах?
– Да, конечно. Он тебе обязательно понравится, Феба. Познакомившись с ним, ты поймешь, почему я им так горжусь. Ты ему тоже понравишься – я в этом нисколько не сомневаюсь.
– Надеюсь на это.
Феба также надеялась, что ее голос не выдаст внезапного замешательства, которое она ощутила.
Она
Как это ни глупо, но Феба представляла себе нечто более интимное: череду коротких спокойных дней с прогулками по холмам и долгие ночи любви. Теперь она мысленно корила себя: «Ты воображала, что еду вам будут приносить эльфы, а огонь в камине зажгут чьи-то невидимые руки?»
Кроме того, ее пугала предстоящая встреча с сыном Дэвида. Что, если он не одобрит выбор отца или приревнует его к ней? А вдруг он жадный, и ему не понравится перспектива делиться наследством с будущими сводными братьями и сестрами? Феба печально вздохнула. Насчет этого молодой джентльмен может не волноваться: у него не будет ни сводных братьев, ни сводных сестер.
По счастью, Дэвид не заметил ее тревоги. Он смотрел в окно кареты на черное звездное небо, как будто видел покрытый мраком пейзаж.
– Мы едем по парку, – взволнованно объявил он. – Жаль, что сейчас темно и ты не можешь рассмотреть озеро, расположенное слева от дороги. А справа, на склоне невысокого холма, стоит хижина отшельника… – Он замолчал. – Я, наверное, кажусь тебе глупым?
– Нет, – возразила Феба, – ты очень интересно рассказываешь.
Лорд взял ее за руку. Может быть, позволить себе всего один поцелуй? Но она сдержалась. Если он сумел обуздать свою страсть, то и она не ударит в грязь лицом. Пожалуй, стоит порасспросить его насчет местных обычаев.
– А когда вы изменили свой график работ и начали сеять пшеницу до Рождества?
Вопреки ее опасениям Дэвид не счел этот вопрос надуманным и неуместным. По всему было видно, что она затронула его любимую тему.
– Точно не скажу, – медленно ответил он, – примерно лет двести назад. Кажется, это было при Тюдорах, но я не совсем уверен…
– Двести лет назад?
– Да, где-то так.
– Но когда ты сказал, что сейчас вы начинаете сеять озимые еще до Рождества, я подумала, что ты имеешь в виду лично себя…
– О Боже! Нет, Феба. Это идет с древности. – Он усмехнулся.
– Ты сказал «мы».
– Я подразумевал моих предков и остальных людей, которые работали на этой земле раньше.
Феба получила хороший урок. Она поняла, что Дэвид думает не только о тех крестьянах, которые населяют его земли в настоящее время, но и о предыдущих поколениях.
Он сжал ее руку.
– Тебе наверняка понравится миссис Оутон, моя экономка. А завтра ты познакомишься с управляющим, мистером Невиллом. Мне предстоит долгий разговор с кухаркой: надо спланировать праздничный банкет…
Ну конечно. Звание лорда говорило не только о том, что он владеет землями. Оно означало некие обязательства перед вверенными ему людьми.
Он ни на минуту не забывал о своих обязанностях. Возможно, его повседневные дела включали в себя множество неинтересных вещей, но лорд оставался верен долгу, и это нравилось Фебе.
– Я хочу, чтобы ты принимала в этом участие.
Он что, прочитал ее мысли? Нет. Слава Богу, это было невозможно.
Феба почувствовала угрызения совести. «Скажи! Пусть знает, что ты не дашь ему то, чего он желает. Это жестоко – обманывать такого хорошего человека».