Почти идеальная жизнь
Шрифт:
– Я бы сказала, почти двадцать лет.
В этот момент что-то затрепыхалось в ее мозгу, как пойманная в банку бабочка, бьющаяся крылышками в стенки в поисках свежего воздуха. Эди снова ощутила боль неожиданного исчезновения Грэма из их жизни. Тот день до сих пор ярко отпечатался в ее памяти.
Он шел через квадратный двор с двумя коробками в руках, клапаны которых бились у него под подбородком. Было начало октября, на лазурном небе ни облачка. Эди с подругой только что вернулись из Атланты с концерта группы «Matchbox 20», и ей не терпелось
– Привет! – Она подбежала и встретилась с ним в центре покрытого травой двора. – Я тебя везде ищу. Что за коробки?
– Ох, я… я переезжаю. Вообще-то.
– Переезжаешь? – Она уставилась на него. – Куда?
– В Пакстон-Холле есть свободная комната в общежитии. – Он пожал плечами. – Ее никто не брал, так что мне разрешили ее занять.
– Что? Мак знает?
Они жили вместе с первого курса. К тому же Грэм ненавидел общежития.
Он кивнул.
– Знает.
Грэм повернулся и пошел к общежитию на противоположной стороне двора.
– Грэм, подожди…
– Эди, я не могу больше так продолжать! – взорвался он. – Ты, я, Мак. Я больше не могу быть третьим.
Ей показалось, что его слова ударили ее прямо в грудь. Она даже сделала шаг назад.
– Как ты себе это представляешь? Что мы всегда будем вместе, как три мушкетера? Нет. Я ухожу. Я больше не могу. Если я останусь… – Он смотрел на нее, потом поднял глаза к небу. – Мак знает, почему мне пришлось уйти. Можешь спросить у него, если хочешь.
Потом он ушел от нее и не оглянулся.
Здесь, под ярким солнцем в «Голубом плавнике», столкнулись прошлое и настоящее. Взрослая Эди и взрослый Грэм, оба далеко от того давнего дня, и тем не менее он казался таким же реальным, таким же осязаемым, как дерево под ногами, ароматы жареных морепродуктов и соленая морская вода, взвешенная в воздухе.
Все, что она сказала ему по телефону из Нью-Йорка – ее правда, ее разделенное сердце – и его сбивающий с толку, почти насмешливый ответ. Потом конец лета и начало выпускного курса, когда Мак притянул ее к себе, целуя так, будто никогда не отпустит, и такое же плавное отчуждение, отдаление Грэма. Почти отчаянная привязанность Мака к ней. Угасание энергетики и легкости Грэма. Его уход. Ей следовало задавать больше вопросов, требовать ответа. Однако лучше поздно, чем никогда, и вот после всех этих
– Ты знал, да?
– Знал что?
Его брови поднялись над солнечными очками, и он слегка качнул головой.
– О ребенке Мака.
На словах «ребенок Мака» Грэм замер, прекратив все движения. Стук о стекло в ее голове стал громче. Мак сказал, что он не знал. Сказал, что Кэт ему не сообщила. Даже письмо это подтверждало, но в данный момент Эди не знала, кому или чему верить.
– Ты был и его лучшим другом. Ты обязан знать. По крайней мере про Кэт. Девушку с лодки.
Грэм только озадаченно смотрел на нее. Грудь затопило облегчение, зашумело в ушах. «Он не знал. По крайней мере Грэм не лгал».
Потом он медленно дотронулся до солнечных очков и снял их. Он не был озадачен, не был неуверен – он был изумлен.
– Кэт была беременна?
– Грэм. – Вышел какой-то недоверчивый выдох. – Ты знал о ней?
Эди представила, как бабочка вырывается из банки, как правда, вылетевшая на свободу.
– Ты сама сказала. Он был и моим лучшим другом. – Грэм замолчал. – Он говорил мне кое-что. Но, очевидно, не все.
– Значит, ты не знал, что она была беременна?
– Нет. Этого я не знал.
Эди сидела, застыв, пытаясь сформулировать хоть слово или связную мысль. Наконец она оттолкнулась от стола.
– Эди. – Грэм потянулся за ней, но она отдернула руку. Одна из женщин за столиком позади них бросила взгляд в ее сторону и быстро отвернулась к своему изысканному салату. Эди было плевать. Она подхватила с пола сумку и развернулась, сбив стопку чертежей. – Эди, позволь мне объяснить.
Она резко развернулась и швырнула в него смертельно тихие и полные колючек слова:
– Мне не нужны твои объяснения. Мне ничего не нужно.
Шагая через ресторан к своей припаркованной машине, она понимала, что поступила по-детски. Следовало бы выслушать его, дать ему шанс высказаться. И хотя она не хотела этого признавать, но понимала, что ее гнев направлен не на того человека. Корень ее злости крылся в ее муже, а не в Грэме. Грэм не имел обязательств перед ней ни тогда, несмотря на то, что они сказали друг другу по телефону в ее двадцать первый день рождения, и уж точно не сейчас. Но они с Маком были женаты семнадцать лет. Если кто и имел право ожидать правды от ее мужа, так это Эди.
Когда она уходила, ей казалось, будто все вокруг знали про Кэт, кроме нее. Это она оказалась во тьме, мечась туда-сюда в поисках опоры, чего-то надежного, за что можно ухватиться.
Глава 28
Наши дни
Когда Мак вернулся с работы домой, Томас сидел на кухне, низко опустив голову, а Эди топала по кухне, хлопая дверцами шкафчиков и швыряя итальянскую приправу в попытке поставить курицу в духовку. Райли и Эйвери нигде не было видно.