Почти как три богатыря

Шмигалев Николай

А что, если. Да нет, она сама под жёстким проклятьем, ещё и её в жабу своим поцелуем перевоплощу. Или попробовать? Хуже уже не будет. А если? Блин, возможно! А может? Да, нет, какой там. Или всё-таки? Всяко ведь статься может.

Короче говоря, Иван-Жабан-Царевич думал-думал и принял решение рискнуть и поцеловать заколдованную красавицу. Чем, как говорится, феи не шутят. Авось повезёт!

* * *

Королевич Полисей преодолел последний ярус на скале и подал руку своему коню. Искалибур, то и дело со страхом поглядывая вниз, протянул копыто хозяину. Ухватившись за лошадиную ногу, королевич немного поднатужился и помог коню взобраться наверх. Следопыт и его конь оказались на крутой скале, возвышавшейся над шумящей до самого горизонта

тайгой, словно на необитаемом острове, посреди зелёного бушующего океана. При виде этой грандиозной картины точно такая же ассоциация пришла в голову не только Полисею, а и его немного подуставшему во время восхождения коню. Дело в том, что королевичу, не до конца представлявшему площадь территории тридевятого (но это только по уровню жизни, а по площади самого что ни на есть первого) царства, и совершенно отчётливо не знавшему о мизерной плотности населения, особенно в дремучей её части, не повезло вдвойне. С самого начала он выбрал не ту дорогу, а когда сообразил, что это «не та дорога», тут же понял, что заблудился. И тут только осознал, что его метод «тотального опроса» в этой глуши категорически бесполезен. Спросить хотя бы дорогу (про тройку мошенников-богатырей пока речь и не шла), и то не у кого было. На многие вёрсты в одну сторону и на многие мили в другую тянулась зелёная стена неприветливого рыцарю леса. Хотя нет, вру! Попадалась ему в начале пути парочка забытых богом и налоговой инспекцией государя хуторов. Однако пугливые их жители, увидев иностранного, как им по старой памяти казалось, интервента (у нас завсегда по одёжке встречали, а королевич, на свою беду, в полном боевом), отработанным способом моментально всем селом уходили в партизаны, добавляя ко всему ещё дополнительные неудобства королевичу пуляньем в него из кустов пращами. Да! В одной деревне успел он поймать какого-то замешкавшегося старичка и, великодушно угостив того дорогущим бренди из неприкосновенных запасов (знал, хитрюга, как расположить к себе аборигена), попросил показать дорогу к ближайшему городу. Дед тот, отведав ещё иноземного первача, крякнул весело и, сославшись на болезнь паралитическую, извинился, дескать, «ноги не ходют, а то бы ты и меня здесь не застукал». Но в обмен на фляжку с бренди пообещал королевичу нарисовать «наиточнейшую карту путей и коммуникаций, не сойти мне с этого места», что и было им сделано с дотошной скрупулёзностью. Обрадованный Полисей целый день шёл по аборигенской карте, выверяя все повороты с вежливокоролевской точностью до шага, пока, наконец, не забрёл в… трясину. Хорошо, Искалибур отказался дальше скакать с кочки на кочку. Иначе, видит Перун, не вернулся бы следопыт на твердь земную. После этого королевич уже и не огорчался особо отсутствию на пути диких аборигенов и их поселений ещё и потому, что огорчений и так было по горло.

За то время, пока Полисей странствовал в поисках выхода из создавшегося положения, он от безысходности (и чтобы не потерять навыки) пытался провести опрос деревьев, в частности, ясеня, тополя, осины и дуба. Но, как и следовало ожидать, деревья проявили солидарную с аборигенами линию поведения: ясень не ответил ему, качая головой (!), тополь забросал его осиновой (!) листвой, а дуб просто тупо молчал, как партизан на допросе. И вот сейчас, на вершине скалы, ему пришла идиотская, на первый взгляд, идея – опросить шелестевший в кронах этих диких деревьев этого дикого края ветер.

«Если и это не поможет, сброшусь вместе с конём!» – отчаянно подумал королевич и набрал в лёгкие побольше воздуха.

– Ветер, ветер, ты силён! Ты срываешь листья с крон! – заголосил королевич Полисей нараспев. – Где попало ты летаешь! Сто пудов – дорогу знаешь! Лишь одно хочу спросить: как от леса «откосить»?

Королевич замолчал и прислушался к свисту ветра: насвистит что-нибудь или опять «порожняк»?

– Вах, какой кароша песня! Я утронут, серца тресни! – разобрал королевич в тугих порывах не менее странный ответ. – Слюхэй, голова с рогами! Таксу знаешь? Едем с нами!

– Ветер, ветер, что за бред?! Ты мне просто дай совет! – сделал Полисей

ещё одну попытку «достучаться до небес».

– Слюхэй, хвати римфоват! Выгляди наверх, твой мат! – уже немного раздражённо просвистело королевичу в ответ.

Полисей и Искалибур задрали лицо с мордой к зениту и чуть со скалы не спрыгнули. Над головой у них завис, угадайте что?

Летучий корабль?

Нет!

НЛО?

Нет!

Ковёр-самолёт?

Не-а!

И даже не палас-вертолёт.

Заинтригованы?

Ладно, не буду вас мучить. Над головой королевича замер неподвижным монолитом обычный воздушный шар. Неожиданно, да? Я и сам в шоке!

Но это для нас шар хоть и неожиданный, но «обычный», ведь для того стародавнего времени обычным делом были ступы, ковры, мётлы, ядра, ручные драконы, крылатые вараны-тримараны и т. п. А вот воздушный шар был чрезвычайно редким средством воздухоплавания, доступным только продвинутым богачам и кустарным самодельцам-любителям. Потому и попятились от неожиданности Полисей и его конь, но, (на то они и бывалые вояки) быстро взяв себя кто в руки, а кто в копыта, запрыгнул один на другого и, выхватив из ножен то ли «Бацифала», то ли «Банифаца», короче, меч с труднопроизносимым названием, ринулись на «неведому летаюшу зверушку».

– Стой, дарагой, да! – закричал ему из гондолы свистящим голосом ветра мужик в тюрбане. – Не руби мою бизинес, да! У моя семья, да! Тринацать с половиной дети, да!

Непонятно, что остановило королевича, удержало от битвы с шарообразным «монстром» – вид испуганного человека с обильно забинтованной головой или его «тринадцать с половиной детей», но Полисей угомонился.

– Ты, чьих будешь управляющий монстром? – устроил королевич уже немного подзабытый и оттого сладостный слуху опрос живого Че-Ло-Ве-Ка. – Вреден ли монстр для людей? Чем монстр питается? Откуда путь держишь? Куда направляешься? Какое сегодня число и день недели?

Есть выпить? И последний вопрос: сможешь ли на своём монстре доставить нас с Искалибуром до ближайшего города, а? Искалибур, если ты не понял, это мой конь.

– Вах, кому тебя туда-сюда угораздил! Вах, вах! – жалостливо «повахал» «управляющий монстром», бросил королевичу бурдюк с аракой и спустил верёвочную лестницу. – Залэзывай, дарагой!

Королевич, отведав жгучего напитка, крякнул весело, как давеча тот старик-абориген, дал немного коню «для сугреву» и, взобравшись в гондолу, протянул руку лошади.

– С одной чаловэка дэсят дирахман, с животной двацыть, – указал таксу воздухоплаватель, когда королевич уже втащил лошадь на «борт».

– Пятнадцать за двоих! – попробовал поторговаться Полисей.

– Нэт! Трыцат и точ-в-точко! – покачал тюрбаном мужик. – Дарага кальян послэ абеды.

Хоть и заламывал цену этот воздухоплаватель, а выбирать не приходилось. Да и лошадь назад спускать смерть как неохота было.

– По рукам! – закончил торги рыцарь.

«Тюрбан» улыбнулся, потом сказал «Поюхалы!» и махнул рукой.

* * *

Иван Царевич всё ходил вокруг да около спящей красавицы, никак не решаясь на спасительный, но весьма сомнительный поцелуй.

Очередной комар, опрометчиво залетевший через открытое Иваном окно посмотреть, есть ли потенциальные доноры, был автоматически словлен им длинным и липким языком, разжёван и без тени отвращения проглочен. Царевича этот фокус с языком даже стал забавлять, немного отвлекая от грустных мыслей. Однако, поняв, что вкус насекомых становится с каждым разом ему всё приятнее, Царевич всё же решил, во что бы то ни стало, поцеловать девушку.

– Извините, сударыня, если что не так, – склонившись, прошептал он на ушко девице. – К этому поцелую как никогда подходит слово взаимовыручка. Вы меня выручите, а вдруг и я вас расколдую, – Иван оглядел стоявшую, лежавшую, сидевшую вокруг аристократию и двух знакомых плебеев, – и этих вот, всех, заодно. надеюсь.

Принцесса ничего не сказала.

Молчание – знак согласия, подумал Царевич и впился своим лягушачьим ртом (фу, гадость!) в нежные девичьи губы.

Батюшки! Что тут началось?!