Почти как три богатыря

Шмигалев Николай

Премудрый, шмыгнув носом, шагнул навстречу цыгану, обнял того, уткнулся лицом в затвердевающую грудь и. почувствовал лёгкий укол цыганского ножичка в ягодицу.

– Поэтому в светлом будущем мы очнёмся вместе, братан, – коварно прошептал на ухо Василевсу цыган и расплылся в довольной улыбке. – Ну как самочувствие?

Уколотый колдун отпрыгнул прочь от Сероволка, но было уже поздно. Буквально на глазах у немногочисленных свидетелей он тоже стал стремительно превращаться в «статую». Магический недуг от места укола сразу перекинулся на ноги.

– Ты что натворил, паскуда! – закричал он на мрачно улыбавшегося

Якова. – За что ты меня так?!

– А чтобы не умничал, интеллигентишка вшивый, – оскалил зубы цыган.

– Нашёлся тут лекарь душ человеческих. Теперь посмотрим, как ты останешься спокоен в такой «ситуации». Давай, Ваня, и с тобой на прощанье обнимемся по-братски!

– Спасибо, я как-нибудь без этих формальностей, – замотал головой Царевич и перевёл взгляд на колдуна.

А на Василевса страшно было смотреть. Поняв, что теперь и его настигла участь трансформироваться в статую на долгие годы, того словно подменили. Всю интеллигентность из него выдуло, словно, извиняюсь за каламбур, воздух из проколотого шарика.

– Ты, ворюга конокрадская! – начал он на чём свет стоит ругать криво ухмылявшегося Яшку. – Ты не Сероволк, нет, ты самая настоящая Челобака!

– Гляньте, люди добрые, из нашего образованного интеллигенция так и прёт! – состроил саркастическую гримасу цыган.

– Рядом с тобой любой, как и ты, быдлом станет!

– Я вас умоляю, – абсолютно не обиделся Яков нелицеприятным речам Премудрого. – Вы, уважаемый кандидат магических наук, всего-навсего раскрыли своё истинное лицо, а быдлом вы были всегда.

– Оборотень! – «обозвал» колдун цыгана.

– Бакалавр! – не остался тот в долгу, думая, что это какое-то заковыристое ругательство.

– Дикарь!

– Лаборант!

– Маугли! – начал маг обзываться на языке древних знахарей. – Йог твою ногу за голову!

– Ты поаккуратней на поворотах, член-корреспондент, – впервые за всё время ссоры оскорбился Сероволк. – А то я тебе глотку-то перегрызу при первой возможности!

Василевс пропустил угрозу мимо ушей. Подобрав методом проб и ошибок неприятное цыгану ругательное слово, он уже целенаправленно начал того «дозолять».

– Маугли! Маугли! Фигли-мигли-Маугли!

– Если я Маугли, – нашёлся Яков, – то ты самый настоящий бандерлог! – тоже знал он кое-какие бранные словечки из древнезнахарского.

– Кто бандерлог? Я бандерлог? – пришла очередь возмутиться алхимику.

– Ну, знаете ли, это уже переходит все рамки. Меня, заслуженного астролога, криптолога, магиобиолога обозвать бандерлогом?! Это, однозначно, дуэль!

– Дулю тебе, а не дуэль! – ткнул кукиш в сторону колдуна Сероволк. – Не будешь меня «мауглем» обзывать. Как будто я не знаю, что оно переводится как лягушонок.

– Не хочешь, чтоб тебя обзывали лягушонком, тогда я тебя превращу в него. Верно! Я превращу тебя в лягушку, то есть в жабу, точнее – в статую жабы! – с ненавистью взирая на цыгана, крикнул Василевс и, направив на того набалдашник волшебной трости, проревел глубоким басом заклинание: – Жаб-Тяп-Ляп!

Из прозрачного шара, венчающего трость, вырвался луч зелёного света прямо в грудь застывшего уже по горло Сероволка и, отрикошетив от более сильного «проклятья Горгоны», случайно попал в Ивана, всё это время внимательно и беспристрастно наблюдавшего за насыщенным диалогом спутников. В тот же миг Царевич перевернулся в воздухе,

словно заправский гимнаст, и превратился в человекообразную жабу. Отражённое заклинание сработало всего лишь на пятьдесят процентов, но и этого хватило: тело у Ивана осталось человечье, а вот голова целиком и полностью жабья, ну и ещё перепонки на позеленевших руках добавились, а, да, и прыщи с бородавками густо выступили по всему телу.

– Болван, всё у тебя тяп-ляп! – успел крикнуть Сероволк колдуну на прощание и застыл ещё одной статуей с ножом и «стимулом» в разведённых в стороны руках.

– Ой, Ваня, я нечаянно! – чуть не присел, если бы ноги повиновались, от увиденного результата своего колдовства Премудрый. – Сейчас я всё исправлю! – навёл он трость теперь уже сразу на Ивана и крикнул возвращающее облик заклинание, – Челл-Пэлл-Мэлл!

Из волшебного шара в Ивана вонзился красный луч. Царевича подбросило, перевернуло и шмякнуло на пол. Иван поднялся на ноги и, осмотрев себя, убедился, что второе заклинание тоже не прошло даром – теперь на его лысой жабьей голове распустился шикарный веер из павлиньих перьев, смахивавший на оригинальный кокошник. Если бы его сейчас увидел Сероволк, то он обязательно сформулировал нынешний внешний вид Царевича как «Чудо в перьях».

– Василевс, хватит на мне экспериментировать! – обладавший завидной выдержкой, попросил его Царевич. – Просто верни мне человеческий облик, пока сам окончательно не застыл.

– Ёлки-моталки, я не помню как! – с дрожью в голосе ответил Василевс.

– Тайные знания у нас, у посвящённых, хранятся в спинном мозгу, а он у меня уже, видимо, того, затвердел. Прости меня, Царевич! Прости и прощай!

– Эй, так не пойдёт! – пошатнулось самообладание и у Ивана. – Вы, значит, засыпаете во всей своей красе, а я такой вот жабой теперь должен прятаться в таёжных дебрях, пока меня какой-нибудь охотник на экзотических мутантов не пристрелит, чтобы повесить мою обезображеную башку над своим камином?! Нет уж, напрягай остатки своих мозгов, вспоминай антибиотик магический!

Василевс, у которого в распоряжении осталась одна голова, повертел ею по сторонам, стараясь растрясти застывающие извилины, и остановил взгляд на спящей красавице.

– Вспомнил! Вспомнил! – обрадованно воскликнул колдун. – Одной моей знакомой царевне, в лягушку заколдованной, поцелуй помог расколдоваться!

– И в чём, собственно, радость?

– Как ты не поймёшь, «Жабан-Царевич»! – истерически захохотал Василевс своей идиотской шутке. – Тебе всего-то надо найти нормальную царевну и уговорить её на один поцелуйчик. Язык у тебя подвешен, мама не горюй, что даже с такой мордой, я думаю, ты справишься. Извини ещё раз за промах, точнее, за попадание и. прощай!

На этом слове Василевс Премудрый целиком и полностью застыл рядом со «статуей» Сероволка. Иван же, оставшись в полном одиночестве, сел на край кровати и мужественно зарыдал обидно-горькими слезами.

Легко сказать «найди нормальную царевну». С таким чудовищем, каким он стал, ни одна даже умалишённая, а тем паче, нормальная царевна, и разговаривать не захочет, сразу живодёров вызовет. Если только подпоить её хорошенько или как-нибудь иначе затуманить сознание, или во сне к ней подкрасться. Стоп! Иван прекратил рыдательное раздумье и, уставившись на спящую принцессу, погрузился в обычное раздумье.