Почти кулинарная книга с рецептами самосохранения и 540 шагов под зонтом
Шрифт:
Большой – Три
Указательный – пять
Средний – ноль
Безымянный – семь
Мизинец – четыре
И опять большой – три
Сразу руку в карман. И работать ею. Работать. Сжимать и разжимать.
Гудки. Гудки. Гудки…
Только не надо спать в это время! И не надо нигде шляться. Надо сидеть дома и ждать моего звонка. Нахрена тогда давать объявления в газету.
– Чтоб вас… – начинаю я монолог, посвященный слабому развитию некоторых нерадивых давателей объявлений.
– Алле! – сонный недовольный мужской голос.
– Добрый вечер! – спохватываюсь
– Че надо?
– Я по поводу квартиры…
– Продали… – отрезает голос.
– Как продали? – я слышу звук разбитого хрусталя моей замерзшей судьбы.
– Так…продали и все… отчитываться что ли?
– Но ведь только сегодня объявление… – начинаю я беспомощно лепетать уже больше себе, чем кому бы то ни было.
Да! Я беспомощный тюфяк. Я вижу спину своей сгорбленной фигуры, понуро уходящую под горку. Я представляю, как на коленях прошу прощения у Марины. Как соглашаюсь с тем, что я ничего не делал. Как сажаю ее на поезд до Москвы. Как остаюсь тут в одиночестве. И как спиваюсь один на один со своим инфантилизмом.
– Сегодня?.. Алло?.. Сегодня? – спрашивает трубка.
– Что? – я возвращаюсь к разговору.
– Объявление прочли сегодня?
– Да… – не понимаю смысл вопроса.
– Катя, ты объявление по квартире опять что ли дала? – спрашивает голос куда-то в глубину комнат.
– По квартире? Нет! Не давала! – отвечает Катя.
– Вы ошиблись, молодой человек… Квартиру продали, – недовольный голос обращается уже ко мне.
– Простите…
– По дому давала объявление… – кричит Катя издалека.
– По дому? – переспрашивает ее мужской голос и тут же возвращается ко мне. – Может, по дому?
– Ну, конечно! – я делаю резкий вдох радости, зима обжигает легкие. – Конечно по дому… точнее, по половине…
– Понятно… Катя, иди разговаривай… И скажи, чтобы не звонили так поздно!
– Простите меня! – говорил я уже в пустоту.
– Да! – трубку берет Катя…
Я бежал под горку, окрыленный свершившимся. Мои бронхи горели от мороза, который врывался с каждым вздохом. Мне было жарко. Счастье вскипятило мою кровь. Все-таки я не тюфяк.
– Я не тюфяк! – прокричал я льдинкам звезд. Они вздрогнули и осыпались снежным дождем.
– Я не тюфяк! – прокричал я залаявшей собаке за забором, и она замолчала.
– Я не тюф… – и голос мой сорвался. Связки не выдержали.
В дом я входил совершенно осипший и с бронхитом.
– Где тебя носит? – встретила меня супруга, курящая в тамбуре.
Ну, вы поняли, что это стандартный вопрос, и я не стал тратить силы на оправдания. Я просто прохрипел.
– Я договорился!
– С кем? О чем?
– Завтра едем смотреть дом… точнее, полдома.
– Это еще ничего не значит! – она затушила окурок и вернулась внутрь.
– Это значит! Еще как значит! – сказал я себе и клубящемуся вокруг меня дыму. – Для меня это много значит,
***
Хозяева заехали за нами в одиннадцать утра. Это было так обходительно с их стороны.
– Чего вам по морозу ходить. Доедем за десять минут. Тем более что нам по дороге.
Мы загрузились на заднее сидение «Форда Эскорт». С
– Правда же, Коленька? – все время обращалась она к своему мужу.
Он бодро поддакивал и резво вел машину, поглядывая на нас в зеркало заднего вида. Николай вообще был похож на ромовую бабу, источающую мед, патоку и сливочный крем одновременно. Улыбка тоже не оставляла его лица ни на секунду. Она была настолько приторно сладкой, что аж в горле запершило и захотелось выпить чаю. Тогда я отнес это на счет своих охрипших связок. И даже Марина оттаяла и подключилась к беседе. А Санька мирно засопел в моих объятиях.
Это сейчас я такой опытный, сижу тут и рассуждаю с умным видом о том, как нас облапошили. Но, сидя в теплом «Форде», я проглотил всю эту ботву, не поперхнувшись, и даже не заметил, как мы приехали.
– Вот и все! – неожиданно произнесла Катя. – Быстро, правда? Идемте смотреть ваш будущий дом.
Отвлекусь, пока не забыл. Орел, конечно, город небольшой. Но до некоторых его уголков можно добираться бесконечно. Лужки – одно из таких мест. Туда ходил единственный маршрут номер девять. Старенькие желтые «ЛиАЗы» после своего списания на свалку возили в том направлении народ без всякого графика и расписания. Как бог на карбюратор положит. И если не развалятся по дороге. Мы этого не знали. Как и многого другого.
Когда мы первый раз самостоятельно решили выбраться в город, вот тогда для нас сразу и открылась причина неслыханной внимательности и сердобольности хозяев. Они всякий раз заезжали за нами. Увозили и привозили обратно. По нотариусам и прочим делам. Пока ни получили деньги. Как только произошла сделка, Катя с Колей тут же испарились в воздухе нотариальной конторы, оставив на память свои улыбки. Как будто бы их никогда и не было. Как будто они нам приснились. Я хотел уточнить, как добираться до уже нашего дома, выскочил на улицу, а их и след простыл. Вообще все это время мы были словно под гипнозом. И первую неделю прожили в эйфории. Пока…
Но вернемся к первому посещению.
– Проходите! – Катя остановилась в центре небольшой площадки, приблизительно два метра в ширину и три в длину, и оперлась о металлическую синюю трубу, торчащую из асфальта. – Внутренний дворик! – торжественно представила она.
– А это что? – спросила моя жена, указывая на непонятное приспособление рядом с Катей.
– Это колонка!
– Для чего?
– Для воды! – радостно удивилась Катя так, словно это само собой разумеющаяся вещь и стоит у каждого хозяина посреди квартиры.