Почти любовь, почти падение

Риз Екатерина

– Пойду, - одними губами прошептала Катя, придвинувшись к нему. В щёку поцеловала, едва коснувшись, а Андрей к её губам потянулся, продолжая слушать Малиновского. Пушкарёва головой качнула, отказываясь от ещё одного поцелуя, из машины вышла и рукой Андрею помахала. Пока через стоянку шла, два раза оглянулась, но машина стояла на прежнем месте. Улыбалась и снова рукой махала. А когда вошла в кабину лифта, улыбка с её лица сползла, уступив место панике. В голове, как пульс, одна мысль билась: ей сил не хватит отдать Андрея Кире. Она попалась.

13.

Выйдя из такси, Катя сразу подняла глаза к окнам своей квартиры, и на губах улыбка расцвела, ничего не могла с собой поделать. В окнах свет горел. Приветливо и маняще, только для неё. В тот же момент забылись все проблемы и дела, который ещё несколько минут назад Катю не на шутку занимали. И вместо того, чтобы задуматься, как сильно и безрассудно они с Андреем рискуют в последнее время, практически не скрываются ни от кого, поспешила домой. Дверь квартиры своим ключом открыла и рассмеялась, когда Жданов ей навстречу вышел, и улыбка на его лице была не менее глупой, чем у неё. Катя даже быстрый взгляд на себя в зеркало кинула, чтобы в этом удостоверится.

– Привет, привет, - сказал Андрей, забирая у неё сумку и портфель с документами.
– Устала?

– Есть хочу, - призналась Пушкарёва, подставляя губы для быстрого поцелуя и скидывая с ног туфли.
– Я жутко голодная.

Андрей усмехнулся.

– Да?

Катя глаза на него подняла.

– А что?

Он плечами пожал, продолжая весело её разглядывать.

– А у нас в холодильнике французское блюдо, под названием "Шаром покати".
– Он произнёс это на французский манер, и Катю за плечи приобнял. А она вместо того, чтобы посмеяться над его "французским", расстроено посмотрела.

– Правда, что ли?

– Я ужин заказал, скоро привезти должны.

– Слава Богу. Я, правда, жутко голодная.

– Не обедала?

В его голосе Кате послышался намёк, она через плечо обернулась, и её руки, расстёгивающие пуговицы на пиджаке костюма, замерли на мгновение. Вот только Жданов вовремя отвернулся, и по его лицу она ничего прочитать не смогла.

– Нет, некогда было.
– И сразу неудобно стало и неловко. В задумчивости за Ждановым наблюдала, гадая, стоит ему сейчас свою новость преподнести, или подождать, пока он поужинает и, возможно, подобреет. Рот открыла, подбирая правильные слова, но голос пропал. А Андрей повернулся, на неё взглянул и заинтересованно вскинул одну бровь.

– Тебе помочь раздеться?

Катя поняла, что так и стоит посреди комнаты, расстегнув только половину пуговиц на лёгком пиджаке, и на Жданова таращится. Заставила себя улыбнуться, и головой качнула.

– Нет, я сама.

– А то я могу.

– Знаю я, что ты можешь, - тише и явно с ним заигрывая, чтобы отвлечь, проговорила она и ушла в спальню, переодеваться.

Весь ужин за Андреем украдкой наблюдала. Он ей рассказывал о том, как его день прошёл, а Катя молча кивала, и подбирала правильные слова. А ведь днём казалось, что знает, как ему сказать! А как оказалась с ним с глазу на глаз, так весь настрой

куда-то подевался.

– Вкусно?
– спросил Жданов, наблюдая, как Катя салат ковыряет, что-то в своей тарелке разглядывая. Пушкарёва встрепенулась и заулыбалась.

– Очень.

– Хм.

Она глаза на него подняла.

– Что это значит?

Андрей улыбнулся.

– Ты странная сегодня. Что задумала?

Катя осторожно покачала головой.

– Ничего.
– Сделала глубокий вдох.
– Но мне нужно тебе кое-что сказать.

Его взгляд стал заинтересованным.

– Слушаю.

– Андрюш...
– Слова опять кончились, и Катя на себя разозлилась. Вилку отложила, и решительно продолжила: - Я послезавтра уезжаю.

Жданов жевать перестал.

– В смысле?

Катя нервно сглотнула, и в самом деле оправдываться принялась перед ним, хотя и не должна была. Не должна перед ним оправдываться!

– Понимаешь, мне нужно поехать с Мишей в Ригу. Там будет проходить конкурс кулинаров, очень престижный. И ему в нём очень нужно поучаствовать. Но это максимум на неделю.
– Говорила, а внутри у неё всё от страха сковывало, наблюдая за тем, как лицо Андрея стремительно темнеет. Он даже тарелку от себя отодвинул, потеряв всякий интерес к еде, хотя ещё минуту назад ел с большим аппетитом.

– А один он не может поехать?

– Нет. Мы очень надеемся найти там спонсоров, а с ними нужно будет договариваться. Миша ничего в этом не смыслит.

– Вы надеетесь?
– переспросил Жданов, и, кажется, это единственное, что он услышал.
– Очень мило.

Жданов из-за стола поднялся, а Катя на спинку кресла откинулась, почувствовав себя вдруг несчастной и несправедливо обвинённой.

– Андрей, это моя работа.

– Я в курсе. Это твоя работа, а он... Извини, я пропустил, он тебе кто?

Катя салфетку смяла и кинула её на край стола.

– Не начинай, пожалуйста.

Жданов стоял к ней спиной, напряжённый, и руки в бока упёр. А когда она попросила не начинать, только головой дёрнул.

– Не начинаю.

– Я всё равно поеду. Потому что должна.

– Так я не запрещаю. Езжай, родная. Кто я такой...

– О боже!
– Катя рывком с кресла поднялась и ушла в спальню. Но через минуту выглянула и посмотрела на него.
– Я еду работать, и это всё, что тебе нужно знать. Я не буду оправдываться, потому что не за что.

Когда она снова в спальне скрылась, Жданов медленно выдохнул. И голову опустил.

– Да, наверное.
– Потёр подбородок.
– Кать, прости.

Очень хотелось сказать ему в ответ, что не простит. Потому что он не просит прощения, он попросту смиряется с её решением. А если бы у него был хоть один шанс остановить её, он бы это непременно сделал, надавил бы на неё, если бы мог.

А она бы уступила, если бы могла. С большим удовольствием бы уступила...

Но может это и к лучшему, если они некоторое время побудут врозь и видеться не будут. Смогут спокойно всё обдумать, чтобы вечерние встречи не путали и не смущали.