Почти мой
Шрифт:
— Врун!!! Врун несчастный, я для тебя ни капли не важна! Если бы это было правдой — ты бы от меня не скрывал столько всего! — первое, что прокричала я ему в лицо. — Не поверю ни единому слову! Ненавижу тебя! Жалею о каждой минуте, проведённой с тобой! … Не прикасайся ко мне! — вскочила я на ноги, как только он развязал мне ноги.
— Не дури, Дженни. Дай я помогу, — бросил Тай, глядя на то, как я пытаюсь зубами стащить с запястий пластиковый зажим. Судя по всему, мне действительно без него не справиться, поэтому я позволила ему ко мне подойти. И как только он освободил мои руки — залепила ему пощёчину. Затем вторую, потому что он даже не собирался уворачиваться.
— Ты хоть представляешь, какую боль мне
— Ты ведь не поверишь, если скажу, что представляю. Ты имеешь право психовать, но ты не имеешь права подвергать своё здоровье опасности. Немедленно снимай мокрую одежду! — его тон стал жёстче, потому что такой интонацией ему было говорить привычнее.
— У тебе нет права мной командовать! Нечего здесь распоряжаться и изображать заботу! Мокрая одежда — это меньшая из зол! А худшая из них — это, что я поверила подонку, позволила себя увлечь, задурить себе голову, подарила девственность сволочи, который просто развлекался со мной, посмеиваясь втихаря с наивной дурочки!
— Прекрати истерику и выслушай меня!!! — рявкнул Тайвин, неосмотрительно шагнув ко мне ближе.
— А я не хочу тебя слушать, не хочу прекращать истерику, потому что хочу выцарапать твои лживые глаза! — бросилась я на него снова, но он прикрыл лицо, и я ударила его …по рёбрам. Тай застонал и согнулся пополам.
— Бей ещё. Тебе от этого станет легче? Тогда бей. Чтобы я тоже перестал верить, что что-то значил для тебя, — прохрипел Тай, закашлявшись. Я замахнулась, но не смогла ударить его снова. Вместо этого я развернулась и рванула к входным дверям, которые конечно же оказались закрыты на все замки.
— Один из них закрывается специальным ключом, и я его спрятал, — держась за стену проговорил Тайвин, видимо я ему здорово вмазала. — Я ведь сказал, что тебе отсюда не уйти. Стёкла на окнах бронированные, так что их не разбить. Сними чёртову одежду, переоденься и давай поговорим, как взрослые люди. Пойми, ты важна для мне, поэтому я не отстану.
— Я не могу сейчас тебя видеть, Тайвин. Не могу, — отворачиваюсь, прижимаюсь любом к двери и качаю головой.
— Хорошо, давай поговорим завтра. А сейчас прими тёплый душ и ложись спать. Заодно немного успокоишься.
— Я не усну.
— А кто сказал, что я усну? Меня тоже это рвёт изнутри. Потому что я люблю тебя.
— Не верю. … Не смей … не смей манипулировать этими словами, — застонала я в ответ, начав всхлипывать ещё сильнее. — Признание в любви тоже входит в развлекательную программу?
— Нет, в мою программу входило заигрывать с тобой как можно дольше, томить и дразнить, доведя до состояния аффекта, а потом трахнуть и забыть. Мне было интересно соблазнить девственницу, такую глупую, наивную, неопытную, тугую, быть первым. Надеялся, что меня это отвлечёт от навязанной мне жены и её конченного папаши. Это было до того, как я стал думать о тебе иначе, Дженни. До того, как у меня появились чувства к тебе. Если бы я был последней сволочью, если бы мне было на тебя плевать, стал бы я тебя здесь удерживать, ведь я уже получил от тебя всё, что хотел? Если бы я ничего к тебе не испытывал, я бы отнёсся «убежала, ну и хрен с ней». Вместо этого я отправил своих людей, которые отследили тебя по маячку в твоём телефоне, отыскав дыру, в которую ты забились, и теперь я как дурак уговариваю тебя выслушать меня. Думаешь это игра? На хрена? Если это, по-твоему, игра, то ради чего мне теперь стараться, а? Посмотри на меня.
Я не реагирую. Поэтому его голос прозвучал совсем близко. Подойдя ко мне сзади, Тай повторил свою просьбу, коснувшись моей руки:
— Дженни, посмотри на меня, прошу тебя.
Минуту поколебавшись, я всё-таки повернулась и взглянула ему в глаза. Он смотрел на меня с такой отчаянной надеждой, с такой любовью. … Не пойму, как у него так получается
— Я ещё ни одной девушке не говорил слов любви. Это правда, клянусь самым дорогим для меня человеком — моей бабушкой. С которой, кстати, очень хотел бы тебя познакомить. — Я даже ещё точно понять не могу за что я тебя люблю, просто это случилось и всё. Теперь я боюсь тебя потерять. Но так как я человек по характеру очень жёсткий, я сделаю всё возможное, чтобы ты осталась со мной, вплоть до того насилия, которое сегодня над тобой совершили, притащив силой в мой дом. Ты нужна мне, Дженни, и верю, что тоже не безразличен тебе. Давай я сейчас не буду мучить тебя разговорами. Ты заберёшься под одеяло, согреешься и попробуешь отпустить этот непростой день. А завтра на свежую голову мы с тобой спокойно поговорим. Я отвечу на все твои вопросы…
— Ты меня не любишь или твоя любовь неправильная, — не дала я ему договорить. — Иначе ты бы подарил розу одной лишь мне. А так ты преподнёс её ещё и своей бывшей любовнице, приравнял мой статус к своим игрушкам. У тебя нет чувств, Тай.
— Если бы я выделил тебя одну, я бы подчеркнул для своих врагов, которых было полно в том зале, твою значимость. Я не хочу, чтобы кто-то копался в моём сокровенном, пусть лучше думают, что я бабник, повеса, который обожает развлечения и деньги. Так мне легче наблюдать за хищниками и защищать то, что мне дорого. Иди в спальню, Дженни. Ты устала. Я переночую на диване, — он первым развернулся и отправился в гостевую зону, на свой шикарный эксклюзивный диван. И похоже, мне ничего не оставалось, как принять его условие, согласившись на передышку до утра.
Но когда я вошла в спальню — несмотря на своё состояние, я обалдело застыла. Вся комната была заставлена красными розами, а на стене висела огромная фотография, видимо её сделали сегодня, где я с микрофоном в руках, пою, счастливо прикрыв глаза.
Глава 14
Так странно теперь смотреть на всё это, осколки разбитой романтики. Видимо, Тай планировал горячую ночку, с чувственными взрывами, сладкими стонами и восторженным шепотом. …Да уж, взрыв действительно был, но не тот, на который он рассчитывал. Вряд ли я здесь сегодня усну, под насмешки этих роз. А на своё «счастливое» фото я вообще смотреть боюсь, на это мгновение «в двух шагах от слёз». До сих пор глаза болят, так наревелась дурочка. Каждый вдох ранит, потому что каждый раз я будто вдыхаю осколки разбившихся надежд.
Посидев с минуту на кровати, всё-таки стащив с себя мокрую одежду, закутавшись в мягкое тонкое одеяло, я снова вернулась в гостиную, застыв возле дивана, на котором растянулся Тайвин.
— Что случилось?
— Давай поменяемся местами, — буркнула я в ответ. — Не могу там находиться. Они лишь подчёркивают рухнувшие иллюзии наивной дуры.
— Тогда я сейчас же всё это выброшу, — устало произносит Тай, поднимаясь на ноги.
— Нет! — останавливаю его, резко схватив за руку. Теперь мне становится жалко до боли, что такие прекрасные цветы вышвырнут на помойку. — Оставь. Зачем сразу так. Они ведь не виноваты. Просто мне нужно пережить эту ночь в другом окружении.
— То есть мне свалить? — цедит он сквозь зубы. Сердится. А усталость и боль в рёбрах, наверное, ещё сильнее его накручивают.
— Мы всего лишь поменяемся местами, — настаиваю я, укладываясь. Специально отворачиваюсь, чтобы ему было легче уйти. Но Тайвин почему-то не уходит. Чувствую, как он стоит рядом. Из меня невольно вырывается тяжёлый вздох, он через минуту тоже сокрушенно вздыхает, будто повторяет за мной. И всё равно не уходит. Садится на диван и молча берёт мои ледяные ступни в свои большие ладони. Первая моя мысль — отдёрнуть ноги. Но его руки такие тёплые, что я колеблюсь, оттягиваю этот момент.