Почти мужчина. После наводнения

Райт Ричард

— Сынок, оставил бы ты книгу в покое, ешь как следует!

— Хорошо, пап.

— Как ты ладишь со стариком Гоукинсом?

— Что?

— Не слышишь разве? Почему же ты не слушаешь? Я тебя спросил, как вы ладите со стариком Гоукинсом?

— Отлично ладим. Я там больше всех запахал земли.

— Ладно, только пустяки из головы надо выбросить.

— Да, пап.

Он налил себе полную тарелку патоки и не спеша стал подбирать ее куском кукурузного хлеба. Когда все, кроме матери, ушли из кухни, он еще сидел за

столом, рассматривая револьверы в каталоге. Господи, если бы мне вот этот, до чего хорош! Он почти ощущал под пальцами гладкую поверхность оружия. Если б у него был такой револьвер, он бы его чистил и полировал и не давал бы ему заржаветь, всегда держал бы заряженным, ей-богу!

— Ма?

— Ну?

— Старик Гоукинс отдал тебе мои деньги?

— Отдал, только ты и не думай зря ими сорить. Я твои деньги берегу на одёжу, чтобы тебе было в чем ходить в школу зимой.

Он встал и подошел к ней сбоку, держа раскрытый каталог на ладонях. Она мыла посуду, низко наклонившись над тазом. Он робко поднес ей раскрытую книгу. Когда он заговорил, голос у него был глухой, едва слышный.

— Ма, до чего мне хочется вот такую штуку.

— Какую еще? — спросила она, не поднимая глаз.

— Вот такую, — повторил он, не смея показать пальцем.

Она взглянула на страницу, потом широко раскрытыми главами — на Дэва.

— Да ты что, совсем спятил, негритенок?

— Ну что ты, ма!

— Ступай вон отсюда! И не заикайся мне ни о каких пистолетах! Дурак этакий!

— Ма, я куплю пистолет. За два доллара!

— Нет, не купишь!

— Но ведь ты же мне обещала…

— Мало ли что я обещала. Ты еще совсем мальчишка.

— Ма, если ты мне позволишь, я никогда больше ничего не буду просить.

— Я тебе сказала, чтоб ты убирался отсюда. И пенни не дам из этих денег на пистолет! Вот потому-то я и просила мистера Гоукинса платить твое жалованье мне, ведь я знаю, что у тебя ветер в голове гуляет.

— Но ведь нам нужен пистолет, ма. У отца нет пистолета. Нам в доме нужен пистолет. Мало ли что может случиться.

— Только ты уж не делай из меня дуру, сынок! Если б у нас был пистолет, тебе бы его в руки не дали!

Он положил каталог и обнял мать за талию.

— Ну, ма, ведь я все лето работал как каторжный и ничего у тебя не просил, правда?

— А что же тебе еще делать? Так и надо.

— Да ведь мне нужен пистолет, ма. Ты дай мне два доллара из моих денег. Дай, ма! Я его подарю отцу. Дай, пожалуйста! Я тебя люблю, ма.

Она заговорила, и голос ее звучал мягко и тихо:

— И на что тебе понадобился пистолет, Дэв? Ни к чему тебе пистолет. Еще наделаешь беды. Да и отец прямо взбесится, если узнает, что это я дала тебе денег на покупку.

— Я его спрячу. Ма, ведь всего два доллара.

— Господи, сынок, и что это с тобой сделалось?

— Ничего со мной не сделалось, ма. Я теперь почти взрослый. Мне нужен пистолет.

— Кто

же тебе его продаст?

— Старик Джо в лавке.

— И стоит это всего два доллара?

— Всего-навсего, ма. Только два доллара. Дай, пожалуйста.

Она ставила тарелки на место, ее руки двигались медленно, в раздумье. Дэв настороженно молчал. Наконец она обернулась.

— Я тебе позволю купить этот пистолет, только ты обещай мне одно.

— Что, ма?

— Ты его принесешь прямо ко мне, слышишь? Это будет для отца.

— Хорошо, ма. Так я пойду, ма.

Она нагнулась, слегка отвернувшись в сторону, приподняла подол платья, запустила руку в чулок и вытащила тоненькую пачку кредиток.

— Вот, — сказала она. — Никакого тебе револьвера не надо, ей-богу. А отцу надо. Так ты неси его прямо ко мне, слышишь?

Я его приберу. А если не принесешь, я велю отцу так тебя вздуть, вовеки не забудешь.

— Хорошо, ма.

Он взял деньги, сбежал с крыльца и пустился через двор.

— Дэв! Э-э-эй ты, Дэ-э-эв!

Нет, останавливаться он не собирался. Сохрани боже!

На следующее утро первым его движением было достать пистолет из-под подушки. В сером свете раннего утра он держал его легонько, не сжимая, с особым чувством власти. Из такого пистолета он может убить человека. Кого угодно, черного или белого. Если у него в руках будет пистолет, никто его не посмеет тронуть: все должны будут относиться к нему с уважением. Пистолет был большой, с длинным стволом и тяжелой рукояткой. Он поднял его, потом опустил, дивясь тяжелому весу.

Он не пошел вчера прямо домой, как велела ему мать: вместо этого он остался в поле и не выпускал пистолета из рук, время от времени прицеливаясь в воображаемого врага. Но он так и не выстрелил: боялся, как бы не услышал отец. К тому же он не был уверен, сумеет ли выстрелить.

Чтобы не отдавать пистолета, он вернулся домой только тогда, когда все уже спали. Поздно ночью мать на цыпочках подкралась к его постели и спросила, где пистолет, но он сначала притворился, будто спит, потом сказал, что спрятал его во дворе, и принесет завтра утром. Теперь Дэв лежал и не торопясь вертел пистолет в руках. Он разобрал его, вынул патроны, потрогал каждый из них, потом вложил обратно.

Он выскользнул из-под одеяла, достал из сундука длинную полосу старой фланели, завернул в нее пистолет и привязал его к голому бедру, как был, заряженный. Завтракать он не пошел. Не дождавшись, когда совсем рассветет, он отправился прямо на плантацию Джима Гоукинса. Как раз когда всходило солнце, он подошел к сараям, где держали мулов и плуги.

— Эй! Это ты, Дэв?

Он обернулся. Гоукинс стоял, подозрительно глядя на него.

— Ты что это здесь делаешь в такую рань?

— Я не знал, что проснулся так рано, мистер Гоукинс… Хочу запрягать старуху Дженни и ехать в поле.