Почти скандал

Эссекс Элизабет

Некоторое время Салли молчала, устремив взгляд на запад, где заходящее солнце золотило поверхность воды. Затем продолжила:

– Но доверяя вам, я также должна быть достойна доверия. Есть кое-что еще, о чем вам следует знать. То, о чем мне не хотелось говорить из опасения, что вы непременно доложите об этом капитану.

Проклятье! Разве их ситуация и без того недостаточно скверная? Что же еще может ее усугубить?

– Выкладывайте, Кент.

– Тут замешан мистер Гамидж, сэр. Возможно, вы не знаете, что это за человек, хотя должны бы.

Просто удивительно, до чего

же она похожа в данном вопросе на него. Полагая, что лишь ей одной видно то, чего не замечают другие.

– Кент, я отнюдь не слепой и не тупой. Я прекрасно знаю, что это за тип.

Салли вскинулась, отпрянув от бортового ограждения. Вся ее фигура выражала негодование.

– Но если вы имеете представление о натуре мистера Гамиджа, почему же тогда не пресечете его недостойное поведение?

В данный момент было трудно не залюбоваться ею. Лицо Салли вспыхнуло, все ее существо буквально вибрировало от праведного гнева.

– Спокойнее, Кент. Умерьте свой пыл.

– Разве я не вправе возмущаться тиранией Гамиджа? От таких мелких пакостников всегда самые большие проблемы.

– Вы слишком убеждены в непогрешимости собственной точки зрения. Мир не делится лишь на черное и белое, как вы склонны полагать.

Его слова, похоже, несколько поколебали уверенность Салли. Уголки ее прелестного широкого ротика опустились, словно выражая неохотное согласие. Впрочем, он, черт бы побрал его блуждающие глаза, не должен ни смотреть, ни даже думать о ее губах!

– Да, вы правы. Мир чаще всего бывает серым. И другие цвета в нем трудноразличимы. – Салли вновь повернулась к нему, и теперь в ее взгляде читалась полная решимость. – У меня произошла стычка с этим Гамиджем, в ходе которой он назвал меня нежным миловидным мальчиком. Практически повторив слова капитана, о которых вы наверняка помните. Ну а дальше он позволил себе намек, будто бы вам, мистер Коллиар, нравятся подобные мальчики.

Коллиар произнес хлесткое англосаксонское ругательство – из тех, которым научился у одного ирландца-канонира еще в то время, когда был гардемарином, и которые уже давно не употреблял. После чего перешел на более обиходный язык:

– Черт бы побрал этого наглеца! Хотя вы действительно производите впечатление мягкого миловидного мальчика.

Салли не оценила его попытку пошутить.

– Ничего подобного. Я в гораздо большей степени моряк, чем этот Гамидж. Он просто отвратительный, вульгарный тип, и к тому же вор. Вор, который, видимо, имеет уши в капитанской каюте, иначе как до него могли дойти те слова? – Салли возмущенно помотала головой. – Мой отец никогда не допускал подобного поведения на своих кораблях.

– Совершенно верно. И за вашу глупость он наверняка приказал бы положить вас поперек пушки и высечь розгами.

– Мистер Коллиар!

Возможность ужалить ее таким образом доставила Дэвиду некоторое удовольствие. Это давало ощущение контроля над ситуацией, каковым он в действительности не обладал.

– Ваша неразумность, Кент, проявляется в двух вещах. Во-первых, при достаточной сообразительности и осведомленности насчет флотской жизни вы вообще не должны были дойти до конфронтации с Гамиджем. А во-вторых,

не следует столь плохо думать о своих командирах. Капитан Маколден прекрасно знает, как управлять экипажем, о чем вам не преминул бы напомнить также и ваш отец. Не наше дело подвергать сомнению распоряжения капитана. Несмотря на мелкую тиранию мистера Гамиджа, чего я вовсе не отрицаю, он является вполне квалифицированным офицером. У него много недостатков, и тем не менее он весьма полезный член экипажа. И было бы неразумно списывать его с корабля в самый разгар войны.

Салли сразу же заметила слабину в его рассуждениях, за которую уцепилась без промедления:

– А от меня разве нет пользы на корабле?

– Черт побери, Кент… Не в этом суть.

– Именно в этом. Кому-то ведь надо служить, и этим человеком могу быть я. У меня все получится, я знаю. Да и вы тоже знаете, что у меня не меньше способностей, чем у любого из здешних мальчишек. И даже побольше, чем у некоторых.

– Черт… Все это подозрительно созвучно с высказываниями вашего брата Мэтью. – Коллиару пришла вдруг в голову еще более пугающая мысль. – А случайно не ваши ли братья подвигли вас на эту затею? Или вы самостоятельно решились на подобное безумие? Ваша семья вообще знает, что вы сейчас здесь вместо?.. – Коллиар оборвал фразу и, так же как и Салли, огляделся, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. – Они ведь знают? Вы оставили им какое-то сообщение?

Салли с виноватым видом опустила голову, ей было явно не по себе.

– Нет, они ничего не знают. По крайней мере я так полагаю.

Боже праведный… Коллиар еще раз огляделся, после чего вновь посмотрел на Салли.

– Вы хотите сказать, что капитан Александр Кент, один из лучших капитанов нашей эпохи, который видит и слышит буквально все, ничего не знает о местонахождении своей единственной дочери? Как это возможно? Такой человек наверняка сразу же заметит исчезновение кого-то из своих детей.

Салли лишь пожала плечами.

– Отец, вероятно, даже и не знает о моем исчезновении. Сейчас он скорее всего находится в море, и я пока ничего ему не писала. И я не думаю… – она опять оглянулась, – что кто-то другой решился ему написать.

– Мне, кстати, хотелось бы узнать, что случилось с вашим пропавшим… ближайшим родственником.

Салли провела ладонью по лицу, явно испытывая угрызения совести.

– Понятия не имею.

– В самом деле?

– Мистер Коллиар, меня бы здесь не было, если бы мне удалось его отыскать после того, как он сбежал.

– Так он сбежал?

Салли печально кивнула.

– Мистер Коллиар, я пошла на это не ради забавы, уверяю вас. Я сделала это ради чести семьи. Я не могла допустить, чтобы говорили, будто он… – Салли понизила голос до шепота, видимо, стыдясь поведать ему о семейном позоре, – слишком труслив для исполнения своего долга.

– А вы сами считаете это проявлением трусости?

Судя по письмам Мэтью, отказничество Ричарда было на самом деле проявлением убежденности. Учитывая, что мальчишка предпринял столько усилий, дабы избежать службы. Тогда как его сестрица, наоборот, стремилась попасть на эту самую службу.