Почти скандал

Эссекс Элизабет

– Какое значение имеет то, что я думаю? – отозвалась Салли. – Важно то, как это восприняли бы в нашей тесной флотской среде, невзирая на его разговоры о церкви и влечение к нудным проповедям.

Бедная девочка… Типичный представитель семейства Кентов, которым очень трудно понять, как какая-то иная служба может быть предпочтительнее службы на флоте.

– Морская жизнь годится не для каждого.

– Я знаю, – со вздохом произнесла Салли. Но осознание сего факта, похоже, не приносило ей ни облегчения, ни удовольствия. – Мистеру Гамиджу такая жизнь определенно не подходит.

С этим Коллиар не мог не согласиться.

– Что верно, то верно. Однако

после двух десятков лет, проведенных на флоте, он вряд ли способен на какую-то иную деятельность. Да и сам флот не может себе позволить разбрасываться людьми, пока идет война. Даже такими, как Гамидж. Нам необходим каждый имеющийся в распоряжении человек, несмотря на все недостатки.

– А разве я не такой человек, несмотря на мои недостатки?

Черт, до чего же она находчива. Находчива и хитра.

Коллиар удержался от наиболее очевидного ответа – насчет того, что она совсем не такой человек и никогда не сравнится с мужчиной. То, что она женщина, конечно же, не являлось недостатком, однако ее половая принадлежность представляла несомненную проблему. И это была его проблема.

– Кто-то еще, кроме меня, знает о вашем присутствии на корабле?

– Дженкинс, наш слуга, который сопровождал нас в Портсмут. И, возможно, его жена. Они, конечно же, поняли, куда я подалась. Но мой отец наверняка отправился в плавание прежде, чем они успели послать ему какое-то сообщение.

– Проклятье… Неужели вас ничуть не заботит собственная безопасность? Или волнение ваших близких?

Салли с непонимающим видом нахмурилась.

– Почему меня это должно заботить больше, чем Джеллико или Уэрта? Или же вас? Я знаю, что делаю. Уверяю вас, здесь я в большей безопасности, чем на каком-нибудь балу.

– Да потому, что… – Коллиар не стал договаривать то, что намеревался сказать. Нет смысла обсуждать с этой девицей вопросы житейской философии. Для нее все это пустой звук. Она слишком полна отваги по причине своей убежденности и непоколебимой самонадеянности юности. Салли даже не представляет всей своей уязвимости в моральном отношении. И не только в моральном.

Затем ему это представить нетрудно. Он все это видел, и неоднократно. Нетрудно также вообразить, что с ней произойдет, если какой-нибудь не слишком щепетильный член экипажа распознает ее истинную сущность, оказавшись с ней наедине в укромном месте. На «Дерзком», конечно, царили достаточный порядок и дисциплина, ибо благодаря репутации капитана Маколдена им не приходилось набирать с берега всякий уголовный сброд, однако в коллективе из нескольких сотен человек инциденты не исключены.

– В общем, вы обязательно напишете своему отцу. Это приказ, Кент. – Коллиар произнес эти слова твердым командным голосом, чтобы не возникло какого-либо недопонимания. – Но только что потом? Может пройти не один месяц, прежде чем письмо до него дойдет, и еще столько же, прежде чем вы получите ответ.

Салли смотрела в сторону, на темнеющее море.

– Что еще я должна сделать?

В ее голосе чувствовалась печаль, тоска по абсолютно невозможному.

– Вам следует вернуться сейчас в каюту капитана и во всем ему признаться. А он позаботится о том, чтобы тихо и незаметно высадить вас на берег, пока еще не поздно. Или же оставит вас на борту до возвращения в Англию. Точно не знаю. – Стянув с головы треуголку, Коллиар провел рукой по волосам. – Во всяком случае, решение принимать капитану, а не мне. И не вам.

– Или же он позволит мне остаться на корабле и продолжать службу, как и прежде.

Салли была неисправима в своем

упрямстве. Она была абсолютно убеждена в своей правоте и способности без проблем выполнять работу гардемарина.

– Пожалуйста, сэр. – Салли понизила интонацию голоса, словно демонстрируя, что при необходимости готова и умолять. – Я очень прошу вас.

Коллиар не мог не отреагировать на эту тихую мольбу и невольно устремил взгляд на ее губы, которые она в волнении терзала зубами. Ему хотелось сделать с этими губами совсем другое. Хотелось совершить немыслимое и удержать ее рядом с собой, невзирая на риск, чего бы это ни стоило.

Салли не упоминала ни о своих братьях, ни об отце. Не напоминала, чем он им обязан. Она понимала, что ее судьба и репутация семьи находится исключительно в его руках.

– Черт возьми, Кент. Вы просите слишком многого.

Салли наверняка ощутила в его голосе готовность уступить, поскольку ее лицо просветлело, что было заметно даже в сгущающейся темноте.

– Вы не пожалеете об этом, – восторженно пообещала она. – Вот увидите.

– Слишком поздно, Кент. Я уже пожалел.

Больше Коллиар с ней не разговаривал. Они как будто заключили негласное соглашение. Он держался от нее на расстоянии, поступая так, как Салли изначально советовала самой себе. Он обращался к ней только в случае крайней необходимости, и она отвечала ему так, как полагается подчиненному. Салли смогла вернуться к исполнению своих обязанностей на мачте, что доставляло ей большую радость. Несмотря на мрачные взгляды мистера Коллиара из-под нахмуренных бровей.

Салли взбиралась по вантам с огромным удовольствием, и рядом не было ни отца, ни их слуги, которые могли бы ее остановить и отчитать. Как раз наоборот – если бы она отказалась лезть наверх, то очень скоро испытала бы на себе начальственный гнев.

Другим преимуществом нахождения наверху было все большее сближение со старшиной марсовой команды Уиллисом. И поскольку тот постоянно обозревал горизонт своим зорким взглядом, Салли имела возможность время от времени следить за происходящим на палубе. Отсюда, сверху, все воспринималось совершенно иначе, чем внизу. И как раз сейчас она увидела, как Йен Уэрт, стоявший на шканцах, получил от мистера Чарлтона какое-то поручение, бросился его выполнять, однако на шкафуте вдруг резко остановился и, сменив направление, стал пробираться по левому борту.

Переведя взгляд на правый борт, Салли поняла причину столь поспешного отклонения от курса – по ту сторону в противоположном направлении шествовал мистер Гамидж. Матросы, особенно те, кто помоложе, спешили уступить ему дорогу или же поворачивались спиной, избегая его взгляда.

– Уиллис, какого ты мнения о мистере Гамидже?

Старшина марсовых скользнул по ней быстрым взглядом.

– Я, мистер Кент, не позволяю себе иметь какое-либо мнение об офицерах.

– Он не офицер. Несмотря на возраст, он всего лишь «юный джентльмен», как и остальные гардемарины. Ты не знаешь, он давно на нашем корабле?

– Да уж подольше, чем я. А я здесь уже девять лет.

– А когда он провалил экзамен на звание лейтенанта?

Хотя на мачте они были совершенно одни, Уиллис тем не менее решил не рисковать и понизил голос, так как в море звуки распространяются самым непредсказуемым образом.

– Насколько я знаю, капитан даже не направлял его на экзамен. Что совсем не удивительно, ибо Гамидж и не годится в лейтенанты. Ведь так?

– Совершенно верно. На мой взгляд, он под стать школьному задире-переростку. Он всегда притеснял других гардемаринов?