Почтовые
Шрифт:
— Я еще не все понимаю, — с огорчением призналась я. — А жаль! Я читала об этих сканерах в записях мастеров. Тут должен быть переключатель на двухмерный вид. С обозначением допусков, с информацией о материале и отделке поверхностей деталей…
Меня прервал чей-то громкий возглас:
— Салам ипташтар!
Калитка распахнулась, и в комнату вошел высокий и крепкий молодой человек в черном подряснике и кителе с воротничком-стойкой. На его плечи был накинут плащ из драконьей кожи, почти такой же, как у Мусы Ахмедовича. Многодневная щетина, синяя лыжная шапочка и очки-авиаторы придавали незнакомцу
— Паша! — обрадовался Муса и пожал протянутую лапищу. — Почему ты вернулся один? Где Тимур?
— Сказал, что задержится на пару дней в Дэоне.
— Это нарушение Устава, — нахмурился Муса Ахмедович. — У тебя нет защитного оборудования. А если бы что-то случилось?
— Но не случилось же, — пожал плечами Павел. — Ты же знаешь, мне нельзя задерживаться в Шанлу. Вот мы и решили рискнуть. С Божьей помощью.
— Это недопустимо, — строго сказал Муса, и Паша сразу перестал спорить. — Я переговорю с Тимуром.
— Ого, я так понимаю, мы разжились мастером-наладчиком? — пробасил Павел, сменив опасную тему.
— Вы священник? — спросила я, поздоровавшись. — В отделе должен быть священник.
— Семинарист. Направлен ректором в Специальный отдел на выполнение послушания.
С появлением Павла в зале сразу стало меньше места, поднялся шум. Он со смехом, размахивая руками, рассказывал Марии, как чуть не упал на какой-то тропе. Муса все качал головой и хмуро прислушивался к беседе. Потом усадил Павла заполнять бумаги, писать подробный отчет, хотя тот пытался увильнуть и доказывал, что это можно сделать позднее. Но Муса был непреклонен. Спорить с ним Павел не рискнул и в конце концов принялся за работу.
Пока Паша торопливо что-то строчил, а Муса Ахмедович, вооружившись лупой, рассматривал какую-то старую карту, всю в жирных пятнах, я спросила у Марии, зачем в отделе нужен священник.
— Он сопровождает почтальонов в сложных маршрутах. На севере Империи или на островах. Павел, правда, еще только учится, но сейчас довольно безопасно и мы можем обойтись семинаристом.
— А что, раньше было опасно?
— Читай матчасть, Таня, — Муса Ахмедович, который всегда все слышал и видел, протянул мне книгу «Особый отдел. Специальный отдел. Краткий обзор Шанлу». — Только не выноси с Базы.
Я со вздохом приняла еще одну книжищу. Вспомнила, что мне еще читать Устав, на который все ссылаются: его я даже не открывала.
— Не унывай, Таня, все будет хорошо, — утешил меня Павел. — А если будешь печалиться, я к тебе наряд бабушек из нашего храма направлю, чтобы взбодрили.
— Шутки шутками, но вы все должны помнить, что без священника или лица, получающего священный сан, отделу строго запрещено работать. В пятьдесят седьмом году полгода в отпуске провели, — проворчал Муса Ахмедович. — Расслабленные все, работаете с нарушениями. Раньше в отделе такого не было! Строже было, жестче.
— Так время тогда было военное, — возразила Мария, — а сейчас мы просто почтальоны. Ладно еще не сократили единицу священника, как хотели в прошлом году, помните? Московские начальники все думали, как оптимизировать расходы.
— А потом? Что в пятьдесят седьмом-то было? — спросила я.
— На нас вышли старообрядцы. Видение у них было
Я в недоумении посмотрела на Мусу: звонница?
— Читай, Таня, читай, — он кивнул на книгу и отвернулся, — там все найдешь.
— Так я пойду? — спросил Павел. — Все заполнил вроде. По мелочи уже потом напишу. Мне срочно в семинарию надо, доложиться о прибытии. Побриться опять же…
Муса махнул рукой и снова склонился над картой. А я приступила к чтению истории отдела.
Глава шестая
Минула четвертая неделя стажировки, меня перевели на постоянную должность и провели третью и последнюю процедуру на мнемографе. Перенесла я ее тяжело: во-первых, она заняла гораздо больше времени, чем первые две, во-вторых, шла с тошнотой и головной болью.
— Это от того, что в последней ступени мы дополнительно вкладываем языковые знания. Не полные конечно, но простейший диалог поддержать уже сможешь. Дальше уже обучаться будешь самостоятельно по нашим учебникам, к тому же начнется практика, — сказал мне Муса.
— А язык сложный?
— Имперский довольно простой. Наши лингвисты изучали его, близкого сходства с языками Земли не нашли. Конечно, он не единственный в этом мире, но зато самый распространенный. Почти все худо или бедно его понимают.
— Вам, мастерам, вообще везет, — заявила Мария. — Мы вот, бедняжки, вынуждены были учить с нуля, а вам почти все вложили в голову в один миг.
— На самом деле не все, — возразил Муса, — только основы.
После третьей процедуры я отходила долго и зареклась получать новые знания таким способом.
Что бы там ни утверждали коллеги, мне имперский напоминал причудливую смесь немецкого, арабского и китайского, как будто я слушаю фильм совместного производства трех стран с наложенными друг на друга аудиодорожками. Сначала я думала, что имперский будет даваться мне очень сложно, но через пару дней изучения с удивлением поняла, что он оказался гораздо легче своих прототипов на Земле, с которыми я его ассоциировала. И это было необычно: я, человек, который в школе с трудом запоминал простейшие английские слова и фразы, вдруг смогла бегло заговорить на языке другого мира!
Последующие дни я была немного не в себе, жила как будто на грани сна и реальности. Муса Ахмедович говорил, что это нормальное состояние на период адаптации к новой должности и большому объему информации.
Так получилось, что сразу после перевода на постоянку я осталась в отделе одна. Все разъехались: Муса Ахмедович — в Москву, в головной офис, Мария — сопровождать груз куда-то «в сторону Тира», Павел был в семинарии, а таинственный Тимур так и не вышел с Шанлу. Мне было поручено отвечать на звонки, все записывать и отчитываться Мусе Ахмедовичу в телеграме. Еще надо было дежурить на выходных и продолжать обучение.