Почтовый круг
Шрифт:
Она хотела сказать что-то еще, даже открыла рот, но все-таки пересилила себя, торопливо прикрыла рот рукой, затем, что-то вспомнив, рысью побежала к шкафу.
— Вот дура старая, совсем без памяти. Ну, прямо как вышибло, — выругала себя.
Шкаф был обклеен дубом, кое-где фанера вспучилась, точно волдыри на коже. По всей вероятности, он был ровесником своей хозяйки. Зинаида Мироновна достала коробку с игрушечной машиной, стала совать мне:
— Валентина Косте купила. Сама-то постеснялась,
Хозяйка сунула мне коробку, лицо ее расплылось в улыбке.
— Зачем она тебя звала? — спросил Костя, едва я вошел в комнату. — Что, опять гонит?
— В гости приглашала. У Валентины день рождения.
Лешка, который скучал в углу комнаты, тотчас же оживился, прицелился в меня глазом, подковкой изогнул бровь:
— О, это уже интересно.
— Так мы же к управдому собрались.
— Завтра с утра пойдем. Как говорят, утро вечера мудренее, — засмеялся он. — Племянница молодая?
— Что-то около тридцати, — рассеянно сказал я.
«Какой тут день рождения, когда живешь как на вокзале — не знаешь, где будешь ночевать завтра».
Мне не хотелось идти к управдому, не хотелось унижаться перед ним. Ожогин — мужик вредный, уговорить его — пуд соли съесть.
Костя рассмотрел машину, покрутил колесо, глянул в кабину, затем ссыпал с подоконника в нее изогнутые гвозди, их он берег для ремонта заброшенной будки, которая находилась недалеко от хозяйской кладовки.
В комнату вновь заглянула Зинаида Мироновна. Она уже успела переодеться, причесаться, синяя шерстяная кофта плотно облегала тело.
— Я уже собралась, — сообщила она. — Ребятишки пусть ко мне идут, телевизор посмотрят.
— Мы сейчас подойдем, — сказал Лешка. — Пусть племянница готовится.
— Ой, я побегу, — засуетилась хозяйка. — Мне Валентине помочь надо.
Картошка тем временем поспела. Вера слила воду, высыпала в глубокую тарелку. Я достал омуля, почистил его, нарезал крупными кусками.
— Давай парочку с собой возьмем, — предложил Лешка, — неудобно идти пустыми.
Я выбрал несколько штук, самых крупных. Добрецов аккуратно завернул их в газету, отложил в сторону, затем достал из кармана расческу, долго взбивал свои светлые прямые волосы.
— Готов, — сказал он, щелчком загоняя расческу обратно в карман. — Могу еще за жениха сойти.
Мироновна была одна, она доставала из темного полированного буфета хрустальные рюмки, протирала их, выставляла на стол — они слабо позвякивали. Добрецов заглянул в комнату.
— Валя в магазин побежала, должна скоро вернуться, — поймав его взгляд, сказала Мироновна. — Вы пока присаживайтесь, слушайте музыку. Я эту холеру включать не умею. — Она показала глазами на магнитофон.
Леша
— Сразу видно человека со вкусом, — громко сказал он.
— Уж чего не отнимешь, того не отнимешь, — просияла Мироновна. Она смахнула тряпкой невидимую пыль с буфета, затем достала из тумбочки альбом с фотографиями, протянула Добрецову.
Альбом был тяжелый, в бархатной обложке. Лешка осторожно взял его, но посмотреть не успел. В комнату быстро вошла Валя, приветливо поздоровалась, сняла платок, подула на пальцы, отогревая руки.
Лешка бросился помогать, на лице появилась жениховская улыбка.
— Что вы, сидите, сидите, — пыталась остановить его Валентина, но Лешка все-таки помог ей раздеться, повесил пальто на крючок.
Она подошла к зеркалу, поправила прическу, волосы у нее были покрыты лаком, видно было, она только что из парикмахерской.
— Тетя Зина, я там консервы рыбные принесла, достань из сумки.
— Ты где их брала, в гастрономе? — полюбопытствовала Мироновна.
— Нет, мне знакомая оставила.
— А-а, вон что, а ребята здесь омуль принесли. Малосольный.
— Ой, как я его люблю! — воскликнула Валентина.
— Так мы вам привезем. Вы только скажите, — заворковал Добрецов, обшаривая племянницу глазами.
— Все, ловлю на слове! — засмеялась Валентина. — Степан, привези мне омуля. Ну что ж, давайте за стол, — скомандовала она, подхватила, усадила меня за стол рядом с собой. Под тонким платьем угадывалось крепкое сильное тело. Я даже взмок от ее прикосновения, горячей волной в голову ударила кровь.
— Вы чего ребятишек не взяли? — спросила она.
— Им еще уроки делать надо.
— Я и отмечать-то не хотела, да потом думаю, как не отметить, решила среди своих. Должна была подружка прийти, да не идет что-то.
Зинаида Мироновна примостилась сбоку, но уже через минуту выскочила на кухню, опрокинула там железную кружку, испуганно оглянулась на племянницу. Разливал водку Лешка. Получилось у него здорово — всем поровну.
Некоторое время каждый молча смотрел на свою рюмку, затем Валентина решительно поднялась.
— Помирать, так с музыкой.
Водка обожгла горло, Мироновна предусмотрительно пододвинула тарелку с огурцами.
— Сейчас другая жизнь пошла, — между тем говорила Валентина. — Мало кто хочет жить в таких домах. То ли дело, пришел с работы, отвернул кран: тут тебе и горячая вода, и холодная, дрова рубить не надо. А если ребятишки маленькие!