Под адским солнцем Рая
Шрифт:
В какой-то момент, я стал винить себя: в конце концов, вероятно, это я ее не удовлетворяю, как мужчина, раз она кидается в объятия других. С другой стороны, на секс со мной она никогда не жаловалась. Да и… после достопамятного случая на свадьбе Сереги, у меня возникает какое-то гадливое ощущение, каждый раз, когда мы с ней трахаемся.
Но при этом бросить ее я не могу. Люблю. Сильнее собственной гордости.
— Артур, ну не молчи, пожалуйста, — она уже плакала, все сильнее сжимая мою руку. — Хочешь, покричи на меня, хочешь — ударь. Только не молчи!
— Я и не молчу, — я пожал
— Но почему?!
— Почему соглашаюсь? — я усмехнулся. — А что мне еще остается?.. Гораздо интереснее, почему ты меня не бросишь?
— Потому что я тебя люблю! — выпалила она.
— Вот. Я тебя, видимо, тоже.
— «Видимо»?
— Мы не подходим друг другу, Свет, — я постарался улыбнуться мягко, хотя знал, что всего лишь кривлю губы — некрасиво и жутко. — Как бы сильна не была любовь между нами, мы просто несовместимы. Нам надо просто принять этот факт и все.
— Я не хочу этого принимать! Я хочу быть вместе с тобой! — она говорила горячо и искренне, и где-то в глубине души я знал, что она не играет. Она действительно меня любила. Маленькая глупая женщина.
— Свет, я пойду прогуляюсь, ладно?
По краешку сознания прошлась мысль, что это неправильно. Какая-то часть меня, та самая часть, которая знала, что будет дальше, сейчас протестовала, требуя, чтобы я остался. Но я, конечно, не остался. Стал одеваться, собираясь заглянуть в ближайший бар, и хорошенько напиться. А завтра… завтра все будет по-прежнему. Будет жаркий (как всегда со Светкой) секс-примирение, и она пообещает больше не таскать к себе в постель других мужчин. Ее хватит где-то на пару недель. Может, чуть больше. А потом… потом начнется все сначала. И так будет проходить вся моя жизнь. Думаю, в конце концов, я привыкну, выработаю график, начну не приходить домой в те дни, когда она с другими. Да, думаю, это будет идеальным решением. Буду до конца жизни играть в эту игру, делая вид, что не замечаю новых засосов и синяков на ее теле, не замечаю запаха мужского одеколона в нашей спальне, или пачек презервативов, забытых в тумбе.
— Пожалуйста, нет, — она плакала, повиснув у меня на руке. — Артур, не надо, не уходи. Побудь со мной.
— Извини, но мне сейчас необходимо побыть подальше от тебя, — я стряхнул ее с руки, с наслаждением выплеснув раздражение, копившееся внутри.
— Ты не вернешься, — она рыдала. — Бросишь меня.
— Чушь не неси, — я накинул на голову капюшон, затянул шнурки на ботинках. — Не жди меня. Буду поздно.
С этими словами, я закрыл дверь, чувствуя внутри какое-то садистское удовлетворение от того, что сделал ей больно. Я остро ощущал ее искренние страдания, и мне это нравилось. Эдакая месть за ту боль, что она причиняла мне своими многочисленными изменами.
Следующие четыре часа я спокойно и методично напивался в ближайшем баре. До самого его закрытия. Знал, что на следующий день, ничего хорошего со мной не будет, знал, что на работу пойти скорее всего не смогу. Ну и плевать. Главное, что алкоголь слегка разбавил отвращение к самому себе.
Квартира
Светка лежала в ванной, наполненной водой, красной от ее крови. Ее бледное лицо чуть повернулось в мою сторону, она с видимым трудом открыла глаза.
Ступор прошел через секунду.
— Дура! — хмеля не было ни в одном глазу, я зыдыхался от отчаяния и страха потерять любимую. — Идиотка! Кретинка! Что ты натворила?!
Я метнулся вперед, потянулся к тумбе, зная, что там есть бинт. Стал наматывать его вдоль предплечий девушки. Она умела резать вены. Вдоль, а не поперек.
— Я думала, ты не вернешься, — ее голос был столь тих, что я его едва услышал. И там было столько счастья, что я подумал, что мое сердце сейчас разорвется от боли. — Думала, что потеряла тебя навсегда.
— Дура! Идиотка! Идиотка, идиотка, идиотка!
Кровь не останавливалась. Я судорожно пытался как можно сильнее затянуть бинты, одновременно набирая номер скорой.
— Приезжайте скорее! Попытка самоубийства! Адрес… — я говорил быстро, глотая слезы, в какой-то безумной надежде, что они успеют. И в то же время знал, что нет.
Если бы я пришел на десять минут раньше… Может, хватило бы и пяти минут! Жалких пяти минут!
Она закрыла глаза.
— Нет, нет! — я похлопал Светку по щекам. — Не смей, слышишь? Не смей меня оставлять! Живи!
Она приподняла веки, улыбнулась мягко, той самой улыбкой, которую я обожал:
— Я тебя очень люблю, Артур…
И все. Это были ее последние слова. Голова моей возлюбленной безвольно опустилась, а еще через пару секунд она перестала дышать. Я делал все, что мог: и искуственный массаж сердца, и искусственное дыхание. Бесполезно. Приехавшая через десять минут скорая уже ничего не могла сделать.
Последней каплей стало то, как врач накрыл голову уже мертвой девушки какой-то простыней. Этого я уже выдержать не смог. С каким-то безумным криком, я выскочил наружу…
…неожиданно оказавшись на улицах Раонопура. Тогда это казалось нормальным и правильным: вот только что я, убитый горем, выскакиваю из своей квартиры в Москве, а вот уже в следующий миг, стою на улице одного из малоизвестных городов Таиланда с автоматом наперевес.
— Тридцатисекундная готовность, — раздался голос в наушниках. — Приготовиться!
Я ждал, напрягшись как пружина. Автомобиль мы «вели» давно, собственно с тех самых пор, как он начал движение. Засада была устроена грамотно: аналитик просчитал наиболее вероятный путь, и порекомендовали встать группе (мне и моему командиру) именно тут. И вот пятиминутное ожидание завершено: еще с десяток секунд, и…
— Внимание, — голос аналитика показался мне обеспокоенным. — Цель замедляется! Повторяю: цель замедляется, и вскоре остановиться!.
— Выдвигаемся, — гаркнул командир из кузова, и я, буквально влетев в кабину водителя, вдавил педаль в пол, заставив навороченный пикап рвануть вперед. Вывернул руль, переходя на встречную полосу, и позволяя командиру в кузове лучше прицелиться. Секунда, и ракета из российской «Мухи» отправляется вперед, прямо навстречу черному лимузину, который является нашей целью.