Под акацией Запада
Шрифт:
— Где одежда Аша? — потребовал сард.
— У меня ее нет, — ответил бальзамировщик.
— Что ты с ней сделал?
— Ну… как обычно, отдал стиральщику из северного предместья.
— Где он живет?
— В последнем доме на кривой улице, что у берега канала.
Гигант сард помчался обратно. Он заставлял лошадь преодолевать преграды, пересек сады, стремительно проехал по переулкам с риском раздавить прохожих и, не снижая темпа, повернул в кривую улочку.
У последнего дома он остановил
— Стиральщик!
Открыла женщина:
— Он работает на канале.
Спрыгнув с коня, Серраманна побежал к каналу, предназначенному для стирки одежды и грязного белья. Он схватил за волосы мужчину, уже намыливавшего тунику Аша.
На плаще следы крови. На тунике тоже, но с заметной разницей: неуверенным пальцем Аша начертил знак.
— Это иероглиф, — заявил Рамзес, — но как его прочесть, Амени?
— Две протянутых руки, ладони повернуты к земле… Знак отрицания.
— «Нет»… Я читаю так же, как и ты.
— Начало имени или слова… Что хотел этим сказать Аша?
Сетау, Амени и Серраманна были в недоумении. Рамзес думал.
— Перед смертью у Аша было всего несколько секунд, и он смог начертить только один иероглиф. Он предвидел наши выводы о том, что виновником этого, мерзкого покушения может быть только Хаттусили, и я незамедлительно объявлю ему войну. Тогда Аша произнес свое последнее слово, чтобы предотвратить трагедию: «Нет». Нет, настоящий виновник не Хаттусили.
Глава 19
Похороны главы египетской дипломатии были грандиозными. Одетый в шкуру пантеры Ка провел обряд открытия глаз, ушей и рта на саркофаге из золотистой акации, где покоилась мумия Аша.
Когда в некрополе наступила тишина, царь остался один в часовне, открытой снаружи. Он первым выполнил обряд жреца, положив на жертвенник лотос, ирисы, свежий хлеб и чашу вина, чтобы приобщиться к ка своего покойного друга. Отныне каждый день жрец будет приносить подношения и содержать в порядке погребальную обитель Аша.
Моисей ушел за своей мечтой, Аша — в потусторонний мир, круг друзей сужался. Иногда Рамзес сожалел о своем слишком долгом царствовании, усеянном тенями. Как и Сети, Туйя и Нефертари, Аша был незаменимым. Он понимал Рамзеса с полуслова, мог предугадать его желания, верно оценить его намерения, дать дельный совет.
Нефертари и Аша стояли у истоков мирного договора, без их решимости и мужества хетты не согласились бы отказаться от войны. Тот, кто убил Аша, не знал, что значат нерушимые узы дружбы. В последние минуты жизни Аша думал о друге, своей смертью победив ложь и предательство.
Люди переживают горе по-разному: одни пытаются утопить его в вине, другие, чтобы заглушить страдания, предаются счастливым воспоминаниям. Фараон не имел
Видеть Рамзеса Великого в одиночестве, даже если ты его сын и главнокомандующий его армией, было непереносимо. Меренптах пытался сохранить самообладание, зная, что отец, подобно Тоту, взвешивающему человеческие деяния, осудит его за слабость.
— Отец, я хотел сказать тебе…
— Не нужно, Меренптах, Аша был моим другом, а не твоим. Соболезнования не смягчат моего горя. Важен только непреходящий характер ка за пределами физической смерти. Моя армия готова сражаться?
— Да, Ваше Величество.
— Мир скоро сильно изменится, Меренптах, мы должны быть готовы ко всему. От твоей неусыпной бдительности зависит многое.
— Должен ли я понимать, что объявлена война?
— Аша помог нам не угодить в ловушку. Мы могли бы первыми нарушить мирный договор с хеттами. Но мир тем не менее остается призрачным. Чтобы восстановить свою репутацию после поражения при Кадеше, Хаттусили посчитает своим долгом захватить Ханаан и организовать широкое наступление на Дельту.
Меренптах был удивлен.
— Следует… не мешать?
— Он подумает, что мы не способны дать отпор. Но как только Хаттусили перейдет границу Египта, мы атакуем его. На нашей территории хеттские войска будут лишены маневренности.
Меренптах казался растерянным.
— Что ты думаешь о моем плане, сын?
— Он… смелый.
— Ты хочешь сказать: опасный?
— Ты Фараон, я обязан тебе повиноваться.
— Будь искренним, Меренптах.
— Я доверяю, Ваше Величество, я доверяю вам, как все египтяне.
— Будь наготове.
Бывший разбойник доверял своему инстинкту. Он был уверен, что Аша погиб не в боевом поединке с врагом, а сраженный рукой предателя. И тот же самый инстинкт подсказывал ему, что только один человек способен на такое, чтобы ослабить Рамзеса и лишить его ценной поддержки, сейчас такой необходимой.
Вот почему сард расположился у дома госпожи Танит, дожидаясь ухода Урхи-Тешшуба.
Хетт покинул дом в полдень и удалился на вороном коне с белыми подпалинами, предварительно проверив, не следят ли за ним.
Серраманна подошел к стражнику:
— Я хочу видеть госпожу Танит.
Финикийка приняла сарда в великолепной комнате с двумя колоннами, освещенной четырьмя высоко расположенными окнами так, чтобы обеспечить хорошую циркуляцию воздуха.
Прекрасная финикийка похудела, красота ее поблекла.
— Надеюсь, это дружеский визит, Серраманна?
— Пока дружеский, дальнейшее будет зависеть от ваших ответов, госпожа Танит.
— Значит, это допрос?
— Нет, обыкновенная беседа со знатной особой, которая сбилась с правильного пути.