Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству
Шрифт:
«Ластовые офицеры уже отошли в область прошлого, и поэтому следует сказать о них несколько слов. Корпус ластовых офицеров состоял из произведенных в офицеры унтер–офицеров и боцманов флота и предназначался исключительно для службы в порту и экипажах. Это были достойнейшие люди, прошедшие суровую школу морской жизни, тончайшие знатоки своего подчас довольно сложного дела, но вне узкой сферы своей специальности они не знали ничего. Большинство из них были бывшие баталеры, пошкиперы и боцмана и занимали должности заведующих портовыми складами, служили на плавучих средствах порта, заведовали такелажными и парусными мастерскими, плавучими кранами и Чины имели они сухопутные, причем доходили лишь
Таковым был. подполковник в отставке Поздеев. Сколько ему было лет — я думаю, он и сам этого в точности не знал: может быть, 55, может быть, 65, а может, и больше. Сухой кряжистый старик, с лицом цвета мореного дуба, со щетинистыми седыми усами, хриплым голосом и большим носом–дулей, цвет которого предательски указывал на пристрастие его хозяина к напиткам крепостью не ниже 40°. Спрошенный однажды за обедом. какое вино он предпочитает, с полной откровенностью и чувством собственного достоинства Поздеев ответил, что из легких виноградных вин он предпочитает коньяк.
Большой знаток своего дела, он выполнял очень тонкую работу, манипулируя такими грубыми предметами, как 100–тонный неуклюжий кран и броневые плиты. Работа, без сомнения, тонкая: подвести плиту вплотную к борту таким образом, чтобы броневые болты пришлись бы как раз против просверленных для них в борту дыр, — манипуляция в трех плоскостях, причем малейшее отклонение в одной из них сводило на нет всю работу».
Прямо скажем, что различие в положении офицеров различных специальностей было зафиксировано еще в Морском уставе. Вот, например, что написано в нем о морских артиллеристах:
«Офицеры артиллерийские на бомбардирских кораблях имеют в своей команде мартиры, гоубицы и прочи артилерийские вещи и не должны мешаться в команду морскаго Офицера; разве по их искуству от Аншеф командующаго в том приказано будет».
В период зарождения парового флота ко второму сорту можно было отнести, например, штурманов. Многие источники говорят даже о «снисходительно–барском» отношении строевых офицеров к навигаторам, которые зачастую происходили не из дворян, а из разночинцев.
Корпус инженер–механиков флота и Корпус корабельных инженеров имели свои звания (в остальных корпусах офицерам присваивались армейские чины). В каждом корпусе было лишь по пять чинов.
В КИМФ службу начинали с младшего инженер–механика (соответствовал чину армейского поручика или мичмана), за которым следовали помощник старшего инженер–механика (штабс–капитан или лейтенант), старший инженер–механик (подполковник или капитан 2–го ранга), флагманский инженер–механик (полковник или капитан 1–го ранга) и инспектор по механической части (генерал–майор или контр–адмирал). В военное время вводился чин прапорщика по механической части.
Низшим офицерским чином в ККИ был младший помощник судостроителя, соответствовавший сухопутному поручику или флотскому мичману. За ним шли старший помощник судостроителя (штабс–капитан или лейтенант), младший судостроитель (подполковник или капитан 2–го ранга), старший судостроитель (полковник или капитан 1–го ранга) и инспектор судостроения (генерал–майор или контр–адмирал).
В 1905 г. офицеры КИМФ и ККИ получили общевойсковые звания с добавлением слов «корабельный инженер»» или «инженер–механик». В 1913 г. последовала новая реформа — механикам были присвоены морские чины: инженер–механик капитан 1–го ранга, инженер–механик капитан 2–го ранга, инженер–механик старший лейтенант, инженер–механик лейтенант и инженер–механик мичман. Что же касается высших чинов, то они остались армейскими (генерал–майор, генерал–лейтенант и генерал).
Стоит
Несмотря на запрещение Морского устава, естественно, бывали и конфликты между офицерами. Кстати, «регламент» предусматривал суровое наказание в том числе за драки:
«Ежели офицер товарища своего дерзнет бить руками, или попросту на берегу, тот будет лишен чина на время, и повинен будет заплатить тому обидимому, против его жалования на полгода, больше или меньше, по разсмотрению воинскаго суда: А ежели кто на корабле сие учинит, тот лишен будет чина, и написан в матрозы на такое время, как в суде определено будет и столькож повинен будет тому обидимому заплатить, как выше писано».
Но драки продолжали иметь место.
Так, уже знакомый нам старший офицер транспорта «Иртыш» лейтенант Петр Петрович Шмидт однажды встретил в Либаве [123] другого лейтенанта, «который в дни их молодости был причиной его семейной драмы». Встреча закончилась пощечиной.
«Иртыш» входил в состав Второй эскадры Флота Тихого океана, время было военное, и все ожидали от крайне вспыльчивого начальника эскадры крутых мер. Но резолюция Зиновия Рожественского была более чем сдержанной:
123
Современная Лиепая (Литва).
«Во время войны никаких дуэлей не допускать, а лейтенанта Шмидта арестовать на десять суток в каюте с приставлением часового».
Помимо офицеров на кораблях русского флота служили так называемые «чиновники», исполнявшие главным образом, административно–хозяйственные обязанности. Это были люди, которые носили так называемые «классные» гражданские чины, но пользовались правами офицеров. Впрочем, большинство «настоящих» офицеров, включая молодежь, считали их людьми «второго сорта».
Вот что писал на этот счет Гаральд Карлович Граф (рассказ относится к его кадетским годам):
«Было на «Пожарском» [124] и еще несколько достопримечательных личностей. Среди них два чиновника, выслужившиеся из матросов, — шкипер и артиллерийский содержатель. Еще в давно прошедшие времена такие чиновники получали на флоте прозвище «петухов» и жили в особой кают–компании, которая соответственно и называлась «петушиной ямой». «На «Пожарском» она помещалась под офицерской кают–компанией и, так как была уже за броневым поясом, не имела бортовых иллюминаторов, и свет попадал через узкий и глубокий, как колодец, световой люк. Конечно, среди нас находились озорники, которые не забывали поддразнивать ее обитателей, крича «Петухи, хорошо ли вам там?», или подражая петушиному «ку–ка–ре–ку». Этих двух чиновников никогда не было видно на палубе, и только по праздничным дням, после обедни, во время торжественного поздравления командиром всего экипажа они вылезали на шканцы и становились на левый фланг офицерского фронта. Причем одевались они в очень короткие сюртучки и какие–то удивительной формы треуголки, на которые мы всегда заглядывались и находили, что как они, так и сами их обладатели поросли мохом».
124
Крейсер 1–го ранга, бывший броненосный фрегат «Князь Пожарский».