Под британским флагом
Шрифт:
Капитаны опоздали на четверть часа. Двое были в форме, а один в штатском кафтане, пошитом из темно-зеленого шелка. В таком, наверное, легче переносить жару. У капитана, пренебрегшего формой, правая сторона лица были изуродована шрамом. Мой, в сравнение с его, казался легкой царапиной. Не от пули, а ядро оторвало бы голову, значит, угодил обломок доки или бревна. Большую часть ран и увечий во время сражений моряки получают именно от щепок и более крупных деревянных фрагментов, которое разбрасывает попавшее в корпус ядро. В руке капитан держал газету, привезенную, наверное, недавно прибывшим из Англии пакетботом.
— Красавчика Харриса включили,
— Харрис — это фамилия? — спросил я.
— Да, — ответил он. — В прошлый раз он один завалил половину сдававших. Видать, придется мне ждать еще полгода.
Если проваливаешь экзамен, следующую попытку можно делать только через полгода.
— Одного выгнал только потому, что у него было мало записей в журнале, — добавил мичман, глядя с чертиками в глазах на меня.
— Поэтому я и не взял свой, — улыбнувшись, произнес я.
На крыльцо вышел сержант и объявил:
— Господа мичмана, заходите по одному.
Я предполагал, что будет давка. Уж больно решительно были настроены претенденты. Однако все вдруг стушевались. Поскольку мне было пофиг, сдам или нет, пошел первым.
В комнате стоял запах пересохшего дерева, который часто бывает в испанских домах, расположенных в разных частях земного шара. Наверное, это как-то связно с технологией строительства. Или просто испанцы возят этот запах с собой, чтобы не сильно скучать по родине. На столе стоял глиняный кувшин литров на пять. Скорее всего, в нем красное вино, которое было так же и в трех стеклянных бокалах. Не то ли вино, что я захватил? Будет забавно, если эти сволочи завалят меня, попивая добытое мною вино. Красавчик Харрис сидел слева, курил трубку из морты — мореного дуба — и читал газету. Посередине расположился грузный капитан с большой загорелой лысиной, по краям которой кучерявились седые волосы. Он тоже курил трубку, но с белой чашей из морской пенки в виде женской головы с распущенными волосами. Перед ним на столе лежали листы бумаги, наверное, со списками претендентов. Скорее всего, он председатель приемной комиссии. Место справа занял тощий и длинный тип с покрасневшими глазами на сонном узком лице. Мне показалось, что он всю ночь дулся в карты в накуренной комнате, а теперь превозмогает желание упасть мордой на стол и заснуть. Он единственный не курил, зато быстрее остальных осушил бокал и, не дожидаясь возвращения слуги, который ушел, видимо, за легкими закусками, налил себе по-новой как раз в тот момент, когда я зашел.
— Помощник штурмана с «Бедфорда» Генри Хоуп прибыл для сдачи экзамена на звание лейтенанта! — став по стойке «смирно», браво, в лучших традициях советской армии, доложил я.
— Какой раз сдаешь? — задал вопрос председатель комиссии, отыскивая мое имя в списках.
— Первый, — ответил я. — Помощником штурмана назначен потому, что до этого три с половиной года служил подшкипером на купеческом судне.
— Ты не родственник капитана Уильяма Хоупа с «Беллерофона»? — поинтересовался он.
— К сожалению, нет, — честно ответил я.
— Где журнал? — спросил сидевший справа капитан, выдув половину содержимого бокала.
— Это тот, про которого говорил адмирал, — найдя меня в списках, где, как догадываюсь, напротив моего имени была сделана пометка, сообщил председатель комиссии, после чего капитан позабыл про журнал и допил вино из бокала.
— Приготовь
Проще вопрос на экзамене мне задавал только Зюзя, спросив, какого цвета учебник «Мореходная астрономия»? Самое забавное, что от удивления я не сразу вспомнил, что черного. На этот раз волнения не было. Я начал уверенно и четко перечислять действия экипажа по команде «боевая тревога».
— Достаточно, вижу, что знаешь, — остановил меня председатель комиссии и обратился к Красавчику Харрису: — У тебя будут к нему вопросы?
В то время, когда капитан опускал газету, чтобы посмотреть на меня и задать вопрос, я повернул голову так, чтобы ему была хорошо видна моя изуродованная щека. Судя по той решительности, с какой он вынимал изо рта трубку, меня ждал каверзный вопрос и, скорее всего, не один. Не думаю, что он захочет усложнить отношения с адмиралом, но нервы потреплет основательно.
И тут он увидел мой шрам, скривил губы в улыбке, будто сам нанес его, и произнес иронично:
— К красавчикам у меня вопросов нет!
Сперва засмеялись другие два капитана, а потом и сам автор шутки.
Председатель махнул мне рукой и сквозь смех бросил:
— Сдал, свободен!
— Благодарю за доверие! — рявкнул я, развернулся через левое плечо и строевым шагом вышел из комнаты, чуть не сбив слугу, который нес на подносе блюдо с выпечкой, тарелку с порезанным ломтями окороком и чашу с солеными оливками.
— Сдал, свободен! — повторил я, выйдя на крыльцо, слова председателя комиссии в ответ на немые вопросы остальных претендентов.
Сразу несколько мичманов, толкаясь, рванули попробовать счастье. Они не догадываются, что следующему отгрузят то, что недодали мне. Я специально задержался во дворе, чтобы убедиться в этом. Остановился возле сероглазого мичмана.
— Что у тебя спрашивали? — поинтересовался он.
Я рассказал, в том числе и шутку Красавчика Харриса.
— Повезло тебе, — вздохнув, произнес мичман.
— Когда именно? — спросил я. — Когда сгорела вся моя семья, а я всего лишь заработал этот шрам?
— Я не это имел в виду… — смутившись, молвил он.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Джеймс Фаирфакс, — ответил он.
Я назвал свое имя и полюбопытствовал:
— У тебя уже есть место, если сдашь экзамен?
— Нет. Может, назначат на один из захваченных линкоров. Я согласен на любое место, но сперва надо получить чин, — сказал он.
— Сперва надо найти место, тогда и чин придет, — возразил я.
В это время на крыльцо вышел мичман, сдававший после меня. Его кислая физиономия лучше всяких слов говорила о результате. Желающих идти следующим сразу стало намного меньше. Мой собеседник, сделав глубокий вдох, собрался уже было подойти к крыльцу, чтобы занять очередь.
— Мой тебе совет, Джеймс, заходи вон за тем красавчиком, — показал я на высокого и смазливого блондина, — и будет тебе чин, и будет тебе место.
— Почему за ним? — спросил он.
— Потому что Красавчик Харрис обязательно отыграется на нем, а потом почувствует себя виноватым и помилует следующего, — поделился я знанием человеческой натуры. — Зашел, живот втянул, приосанился и начал говорить громко, четко и без запинок хорошо понятные капитанам, красивые слова рублеными фразами. Если не знаешь ответ на вопрос, говори, что угодно на эту тему. Пусть думают, что ты неправильно понял вопрос. Главное — не тушуйся и не мямли. Офицеру можно быть дураком, но обязательно дураком решительным.