Под чужим именем

Фолкнер Колин

— Конечно. — Элизабет с наслаждением откинулась на спинку скамьи. — Ботинки очень подходят к розовому шелку и французским оборкам.

О'Брайен окинул ее взглядом, и выражение его лица выдало, какое впечатление у него осталось от платья.

— Правда, ужасно?

— Это не ваш цвет. — Он качнул головой. — Вы выглядите не как цветущая, а как увядшая роза.

Элизабет рассмеялась. Вот и славно, что напряжение, копившееся весь день, немного спало. О'Брайен раздражал ее, но с ним ей было на удивление легко. Возможно, она привыкла

к нему за то время, что они провели вместе в конторе и на заводе. И дело не в одном только О'Брайене. Печальная правда заключалась в том, что ей вообще было легче общаться с простыми людьми, рабочими, нежели представителями ее собственного круга. Чем дольше Элизабет работала на заводе, тем очевиднее это для нее становилось.

— Хотите, я принесу вам поесть? — спросил О'Брайен, отпуская ее ногу. — Я знаю, где раздобыть большой кусок пирога.

Она рассмеялась.

— Нет, не сейчас. Я перекушу, когда вернусь в особняк.

— А где же ваши спутники? — спросил О'Брайен, усаживаясь рядом с ней на скамейку. Элизабет удивленно посмотрела на него. — Я имею в виду собак.

— А, они наверху, заперты в спальне. — Она улыбнулась. — Собакам нравится таскать куски со стола. Поэтому их не пригласили на вечер.

— Не знаю почему, но мне кажется, что они ведут себя не хуже многих ваших гостей.

Элизабет засмеялась. О'Брайен оскорбил друзей Джессопа, но его слова были забавны и, к сожалению, близки к истине. Она прижала ладонь к губам, не в силах сдержать смех.

— Что я тут делаю босиком? Мне нужно вернуться к гостям.

— Нет, необязательно.

— Я должна. Джессоп будет меня искать и гости…

— Вам нравится прием?

Элизабет взглянула на О'Брайена. Когда он научился так хорошо понимать ее? Как успели их отношения зайти так далеко? Он смотрел на нее, ожидая ответа.

— Нет, — сказала Элизабет, нахмурившись.

— Почему же?

— А это уж не ваше дело, — отрезала она, надевая одну туфлю.

— Я думал, что женщина должна быть счастлива на приеме по случаю своей помолвки.

Она потянулась ногой ко второй туфле, которая лежала чуть поодаль.

— А я думаю, что женатому мужчине не годится сидеть у меня на кухне и флиртовать с моими служанками, отвлекая от их прямых обязанностей.

— Я не флиртовал. Просто ел пирог. — Он подтолкнул к ней ее туфлю носком ботинка.

— Вы флиртовали. Вы флиртуете со всеми женщинами. Вчера я видела вас с миссис Моррис. Она смеялась, как девчонка на своем первом празднике. Но Боже мой, О'Брайен, она годится вам в бабки. Признайтесь, вы флиртуете со всеми встречными женщинами, молодыми и старыми, красивыми и безобразными. — Элизабет осторожно встала на неустойчивых каблуках.

О'Брайен тоже поднялся, глядя ей в лицо.

— С вами я не флиртовал. — По его тону Элизабет не поняла, что он хочет сказать. Может, он подтрунивает над ней?

Элизабет покачнулась в своих слишком тесных туфлях и оперлась рукой о его грудь, чтоб не упасть.

Их взгляды встретились. Элизабет успела подумать: «Черт, я снова совершила ошибку, которую поклялась никогда не повторять». Ей так хотелось поцеловать его! Ее пальцы скользнули по твердым, как камень, мышцам его груди. Полузакрыв глаза, Элизабет потянулась к О'Брайену, обессиленная колдовскими чарами его зеленых глаз и чувственного рта. Пусть он не нравился ей, но она не могла отрицать, что испытывает к О'Брайену влечение. Прежде чем их губы встретились, она взяла его руку и положила себе на грудь. Однако О'Брайен не стал целовать ее в губы.

— Лиз, — прошептал он. Его губы коснулись кончика ее носа, ямочки на подбородке. Он поцеловал ее в пульсирующую жилку на шее, и возбуждение судорогой пробежало по всему ее телу. Ладонь О'Брайена лежала у нее на груди, его пальцы поглаживали набухший сосок. Шелк ее платья только усиливал приятное ощущение.

— Я не должна этого делать, — прошептала Элизабет, но ее рука уже обвила его шею, ее тело плотно прижалось к мощному торсу О'Брайена.

— Поцелуй меня, — шептала она. — Поцелуй меня, О'Брайен.

Губы их встретились, но в его поцелуе не было ничего деликатного. Его язык настойчиво проник между ее губ. Никто никогда раньше не целовал Элизабет так. Ни Джессоп, ни Пол, ни ее немногочисленные поклонники в Англии. Поцелуй О'Брайена был властным, требовавшим ответного порыва. Элизабет почувствовала, что готова вся отдаться его страсти. Она потеряла способность думать, сомневаться. У О'Брайена были сильные руки и требовательные губы, дающие ему над ней такую власть, что ей казалось почти естественным обниматься с ним посреди огорода, позабыв обо всем на свете.

— Элизабет! Элизабет! — Голос Джессопа подействовал на нее как ведро ледяной воды. Она отступила на шаг от О'Брайена, и он так резко отпустил ее, что она чуть не упала в своих узких туфлях.

— Элизабет! Где ты, черт возьми? Элизабет провела по губам тыльной стороной ладони, будто стараясь стереть следы его поцелуя.

— Здесь, Джессоп. — Ее голос звучал на удивление уверенно.

О'Брайен молча стоял и смотрел на нее, тяжело дыша. Элизабет пыталась справиться со своим дыханием, когда Джессоп вышел из кухонной двери.

— Что ты здесь делаешь?

Она положила руку на грудь, надеясь унять сердцебиение. Какая глупость, безумие! Ее чуть не поймали!

— Я вышла, чтобы глотнуть свежего воздуха, потому что мне стало дурно.

Джессоп прошел мимо О'Брайена, схватил ее за руку и потянул с такой силой, что О'Брайен поморщился.

— А этот откуда взялся? — спросил Джессоп. О'Брайен смотрел на него так, будто был готов броситься в драку в любую минуту. — Это просто неприлично, Элизабет, — продолжал Джессоп. — Я неоднократно предупреждал тебя. Что могут подумать люди, если узнают, что ты была здесь наедине с этим ирландцем? — Последнее слово он произнес с явным отвращением.