«Под этим небом черной неизбежности…», Трубецкой Юрий Павлович

«Под этим небом черной неизбежности…»

1962 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Юрий Трубецкой. «Под этим небом черной неизбежности…»: Собрание стихотворений

Юрий Трубецкой. Двойник (Париж: Рифма, 1954)

Знаком этот образ печальный, И где-то я видел его… Быть может, себя самого Я встретил на глади зеркальной.

Александр Блок

Двойник

Под

дождем брожу нелепо, Скучный, длинный и немой, И фарфоровое небо Точит слезы надо мной. Вечер нудный, вечер длинный, Я — к бродяжеству привык, А в витрине магазина Зло смеется мой двойник. Он стоит в нарядном фраке, Разутюжен и побрит. Обратит вниманье всякий И похвалит этот вид. Он не пишет и не курит, В середине — пустота, Под бровями свет лазури И как розаны уста. Смотрит он как праздный, тощий Под окном торчит. И пусть! И струит осенний дождик Элегическую грусть. 1952

«Давно с тобою мы простились…»

Давно с тобою мы простились — Нева и ледяной дворец. Лишь звездные лучи струились, Как бы предчувствуя конец. И музыка звучала тихо И замирала где-то там. Беда — голодная волчиха — Ходила, воя, по следам. И острова, и часовые, И обожженные мосты, И панихидная Россия, И вопли ветра. И кресты. 1922

«Тихий шорох берез отталых…»

Тихий шорох берез отталых И весенний снег под горой. На пристани лязг причала, Дым костра и туман над водой. Как впервые вижу. Приемлю Благословенье Твое — Сирую взрытую землю, Каждый вздох и трепет ее. И — чтоб мог я чувствовать бремя Легчайшее, бремя любви Человеческой — злое время Надо мною останови! 1923

Разговор («Летели дни, крутясь проклятым роем»…)

«Летели дни, крутясь проклятым роем»… Я на скамье сидел в саду. Слегка Накрапывал нечастый теплый дождик, В разрыве туч вечерняя горела Звезда. А рядом, воротник подняв, Сидел высокий, стройный незнакомец. Ему, как мне, по-видимому был Знаком весенний сплин, непостоянство Большой звезды между сплетенных веток. Молчали мы. Потом он вдруг сказал: «И этот вечер канет без следа, И что тогда останется в сознаньи? Пожар зари?» Он замолчал. И я Узнал его — лицо и тихий голос, Глаза прозрачные под мягкой шляпой И свет — «оттуда ринулись лучи»… Я веки опустил. Прошло мгновенье, И рядом — никого. А там, вверху, Звезда, сиявшая алмазным блеском, Вдруг облаком седым заволоклась. Вокруг опять — обычно, повседневно. Весна и ночь. Вдали мятется город. Но перелетный ветер запевал «О доблестях, о подвигах, о славе…». 1927

«Два желтых огня на самом краю…»

Два желтых огня на самом краю Дороги. Там, верно, мост. Сегодня свой голос не узнаю, Он тих, уверен

и прост. У балок шумит высокий бурьян И песня слышна в саду. Вином горьковатым разлуки пьян, Покачиваясь иду. Легко без любви. Будто мир иной Глядится из быстрины. Осенней травой, пересохшей травой Ладони обожжены. 1927

«Я прочту вполголоса…»

Я прочту вполголоса Давние стихи. Лягут света полосы Сквозь листву ольхи. Знаешь, сладко грезится, И печаль легка Под сияньем месяца В дымных облаках… Ходит осень по полю, Желтый сад шумит. На верхушке тополя Старый грач сидит. Белый снег расстелется, С крыш повиснет лед, Загудит метелица, Окна занесет. Все слова припомнятся, Что звучат еще… В тихой, теплой комнате Запоет сверчок. Сохрани же нежности Синий огонек, В снеговой безбрежности Путь далек, далек… 1939

Сонет («От леса веет грустью безначальной…»)

От леса веет грустью безначальной. Проходит стадо. Мелкий дождь сечет. И следом за коровами бредет И чист и звоном голосок хрустальный. Дик. Очевидно, из деревни дальней Сюда подал. Кривится детский рот. Сейчас заплачет. Но нельзя. Поет. Пастух-мальчишка. Русый и печальный. Пора домой. Коровы побрели Тропинками исхоженной земли, Сквозь пестрые намокшие деревья. А там вдали — широкая река. Грачи на пашнях. Ветер и тоска. Да серых туч осенние кочевья. 1940

В парке («Словам опять томиться нерожденным…»)

Словам опять томиться нерожденным… Вон мальчуган играет на песке, И летний луч огнем темно-зеленым Скользит по смугло-розовой щеке. Но потянуло с запада прохладой И сумрачно вздохнули тополя. И отвечает бормотанью сада Таинственным молчанием земля. 1943

«Небо выше, светлее…»

Небо выше, светлее, Нежней косые лучи. В ясеневой аллее Тревожно кричат грачи. Тени легли, густые, Темна под мостом вода. Это было давно, в России, А может быть — никогда. 1944

Старик («Сидит, на солнце согревая кости…»)

Сидит, на солнце согревая кости, И смотрит сквозь очки на облака. В глазах уже ни доброты, ни злости, А просто беспредельная тоска. И чувствует: она уже близка, Придет на днях таинственная гостья, — И желтая, иссохшая рука Сжимает цепко рукоятку трости. Еще пожить. Хотя бы только год, А то лежать во тьме тысячелетья! И тяжко охнув, со скамьи встает… А небо меркнет в предвечернем свете И, провожая вновь солнцеворот, Сплетает время призрачные сети. 1945

1 2 3 4 5 6 7-13