«Под этим небом черной неизбежности…»

Трубецкой Юрий Павлович

«Ненужный свет залег давно…»

Ненужный свет залег давно И месяц просится, ныряя В подслеповатое окно Полузабытого сарая. Там не лежит уже никто, Соломы клок остыл и высох. И только ветхое пальто Шевелят, пробегая, крысы. Проходит мимо и свистит Неумудренный обыватель. Он должен ровно к десяти Улечься дома, на кровати. Кому сказать и чем помочь? Уткнувшись

головой в подушку, Он слышит, как колотит ночь В сторожевую колотушку. 1953

«В пустоте, в темноте, в мелочах…»

В пустоте, в темноте, в мелочах, В этом мире, что кровью пропах, В этом вот человеке в пальто, Нечто есть? Не знает никто. В этих синих морозных ночах, В обожженных колючих кустах, В боли сердца и в звуке далеком Что-то спрятано глухо, глубоко. Может — музыка, может быть свет, Может — этому имени нет. 1953

«И поздний дождь, над миром, как тогда…»

И поздний дождь, над миром, как тогда, И все такое жалкое и злое. Поет, бормочет за окном вода О нежном о пленительном покое… И дождь ночной, как прежде, как тогда, И дом плывет в безвестные пустыни. В разрыве туч холодная звезда — Такой же свет мучительный и синий. 1953

«Церковка, заросшие пригорки…»

Ирине Яссен

Церковка, заросшие пригорки, Суздальское небо и тоска. К сонным травам, к луговинам горьким Мчится мелководная река. Родина. Летят касатки, свищут, Пропадая в предзакатной мгле. Я иду, потерянный и нищий, Поклониться Матери-Земле. Мальчик босоногий с дудкой звонкой Гонит стадо в ветровую синь. На воротах древняя иконка, А внизу — терновник да полынь. 1942

Юрий Трубецкой. Терновник. Сборник стихов (Париж, «Рифма», 1962)

«Голос пел мне про те долины…»

Голос пел мне про те долины, Где терновник и тишина, Где высокий клик журавлиный И предутренняя луна. Там синеет сентябрьский воздух, Как лампады мигают звезды И забвеньем пахнет трава. Помню, помню — через забвенье Тех стихов померкшие тени И ласковые слова.

«…особенно русское небо…»

…особенно русское небо И русские облака. Давно, как давно ты там не был, Какая там, к черту, тоска! Все выверты, декадентщина, Уж лучше, мой друг, помолчи… Мимо вагонов женщины Идут

под дождем. И грачи. …особенно, может быть, Пушкин, Всего вероятнее — Блок. Уткнуться скорее в подушки И звать. Но не слышит Бог. 1952

«Говорить о смерти страшно…»

Говорить о смерти страшно, Но еще страшнее умирать Медленно, от горечи всегдашней, Тошной, как больничная кровать. Но еще страшней смотреть на небо, Слушать ветер, кутаясь в пальто: Нет конца. Неразрешимый ребус. Белый холод. Черное ничто. 1953

«Веет ветер. Вьется снег…»

Там — лишь черная вода, Там — забвенье навсегда.

А. Блок

Веет ветер. Вьется снег. Погибает человек. Птицы черные летают, Звезды розовые тают. Шепчет черная вода, В ней забвенье навсегда. Воет пес. В дремучем небе Шарит луч — колючий стебель. Ветер в поле клонит хвощ, Выпадает черный дождь. А с монгольской рожей робот Протянул над миром хобот И наставил автомат. Нет спасенья, нет преград. Птицы черные пророчат, Стаей вьются, клювы точат. Шепчет мутная вода — В ней забвенье навсегда. 1953

«Этой нежной глицинии…»

Ольге Перхорович

Этой нежной глицинии Лепестки чуть дрожат. Небо чистое, синее, Желтоватый закат. Как же быть с этой горестью, Вянет цвет навсегда — В чашке глиняной, пористой Убывает вода. 1954

1. «Все так тускло и пошло…»

Все так тускло и пошло И конца ему нет — Разговоры о прошлом И о будущем бред. Все ненужно-нелепым, Грубым кажется мне — Это серое небо, Этот дождик в окне.

2. «Чем я живу? Какая пустота…»

Чем я живу? Какая пустота… И даже днем так дремлется и спится. Как надоела эта суета И книг однообразные страницы. Встает весна. Бледна и холодна. Пылит шоссе и небо розовеет, А эта жизнь, что свыше мне дана, — Как этот день, бессмысленно тускнеет. 1954