Под гнетом страсти
Шрифт:
Он замолчал.
— Можно вас называть просто Анжеликой, по старой памяти? — через минуту спросил он.
Она колебалась. Эта маленькая фамильярность делала шаг к сближению. Желая сделать холоднее свое согласие, она сказала более сухим тоном, чем хотела:
— Как вам угодно.
Он с удивлением взглянул на нее и переменил разговор.
— Елен скучает, и я думаю ехать завтра в театр: в оперу или балет.
"Скучает… — с горечью думала она, — он ее любит, а она скучает".
— Не правда ли, вы не откажетесь
— Не думаю, чтобы мое присутствие было приятно Елене Александровне, — сказала Анжелика. — В балет я не хотела бы ехать, но в оперу я поеду с удовольствием, если, повторяю, это не будет неприятно вашей невесте.
— О, нет, я уверен в противном!
Она недоверчиво покачала головой и подошла к столу.
— Ma chere, — обратился к ней Николай Николаевич, — не прочтешь ли ты мне передовую статью сегодняшней газеты?
— С удовольствием, — ответила Анжелика, — газета, кажется, в гостиной, — и она вышла из комнаты.
— Однако, папа, может быть, Анжелика вовсе не расположена в эту минуту читать, — заметил Владимир, — и согласилась только из вежливости.
— Я думаю, она мне может доставить удовольствие?! — проворчал граф капризным тоном.
Владимир хотел что-то возразить, но в дверях показалась Анжелика с газетой с руках, и старик ушел с ней в кабинет.
XXII
В ТЕАТРЕ
У Елен был чисто женский недостаток — чересчур долго заниматься своим туалетом.
Она за два часа до отъезда в театр начала одеваться и вышла в хорошеньком розовом платье и с двумя живыми розами в волосах.
Анжелика мало обращала внимания на свой туалет, но желание не показаться одетой хуже Елен заставило ее на этот раз позаботиться о нем.
Она надела палевую легкую шелковую юбку и рубинового цвета бархатный, с небольшим вырезом корсаж.
Граф выдавал ей из процентов ее капитала двести рублей в месяц, и она, по настоянию графини, большую часть их тратила на наряды, совершенно равнодушно смотря, на что бы ни выходили ее деньги.
В этом туалете Анжелика была обаятельно хороша. Елен слегка удивилась ее наряду, но не сказала ни слова. Лора, в темно-синем бархатном платье с открытой шеей и руками, при виде Анжелики пожала плечами и заметила:
— Elle est trop criante [Она выглядит очень вызывающе (франц.)].
Ложа их была в бельэтаже, с правой стороны.
Анжелика в первый раз показалась в свете, и едва успела сесть, как все бинокли партера устремились на нее. Давали "Фауста". Проиграли увертюру. Занавес поднялся.
Анжелика вся превратилась в слух и зрение и не заметила, что сидевший в первом ряду кресел князь Облонский не спускал с нее глаз.
Владимир же, сидевший сзади Лоры, заметил его неотступные взгляды и
— Да, а разве он здесь?
— Он в первом ряду и до неприличия пристально смотрит на нашу ложу.
Лора посмотрела по указанию брата и нахмурила брови. После первого акта, когда они собирались выйти в фойе, в ложу вошел Облонский и вместе с ними отправился в зал. При появлении в фойе Анжелика стала центром всех взглядов.
Облонский шел рядом с ней.
— Посмотрите, как все смотрят на вас; это не удивительно… я вполне понимаю их.
Она засмеялась.
— Полноте, князь, что за комплименты.
— Какие комплименты, это не одно мое совершенно справедливое мнение. Посмотрите: все любуются вами, — продолжал Облонский, пожирая ее глазами.
Облако грусти пробежало по ее лицу.
"Нет, не все, — подумала она, — один, внимание которого мне всего дороже, не глядит на меня".
Она ошиблась. Он глядел на нее, не будучи в состоянии оторвать глаз, — так поражала его ее красота. Он рассеянно слушал болтовню Елен, шедшей с ним под руку.
Он еще не любил, но чувствовал, что был на дороге к этому и силой воли заставлял себя, не всегда, впрочем, успешно, не смотреть на нее.
"Дальше, дальше, — шептал ему внутренний голос, — или ты погибнешь".
Лора была страшно раздражена.
Князь Облонский, начавший было усиленно ухаживать за ней, вдруг оставил ее для Анжелики.
Молодые люди вернулись в ложу.
Анжелика не выходила больше в фойе.
Во время сцены в саду Фауста с Маргаритой она побледнела и забыла всех окружающих, даже Владимира, и не отрывала глаз от сцены.
На возвратном пути из театра она сидела с закрытыми глазами и не слышала разговора Лоры и Елен.
Владимир тоже молчал, изредка взглядывая на ее застывшее в глубокой думе лицо.
Войдя как-то утром в библиотеку, чтобы взять книгу, Анжелика увидала Елен сидящей в кресле с таким злым выражением лица, что она испугалась.
У окна стоял Владимир, обернувшись к ней спиной, и барабанил пальцем по стеклу.
Входя, она услыхала капризный голос Елен:
— Я так хочу, и так будет, слышите ли, я хочу, хочу…
— А я не позволю, — с сердцем возразил Владимир, но, обернувшись и увидев входящую Анжелику, слегка покраснел и замолчал.
Елен не обратила на нее внимания и, вскочив, резко спросила его:
— Где Лора? Желала бы я знать, что она скажет?
И не дождавшись ответа, вышла из комнаты. Анжелика взглянула на Владимира и не узнала его.
Он был бледен от гнева. Она не вытерпела и спросила:
— Что случилось?
— Ничего! — коротко ответил он и отвернулся.
Она глубоко оскорбилась этим лаконическим ответом, сжала губы и мысленно решила никогда первой не заговаривать с ним.