Под каблуком у синего ботинка
Шрифт:
– Ах ты ж батюшки! Хорошо, я сейчас еще на них посмотрю, придется придумывать и кавалеру достойное имя, – всполошилась женщина и шумно унеслась обратно в комнату.
– И зачем ей эти детективные дела, занималась бы аквариумом… – задумчиво проговорила Аня. – Да уж, наша мама в прошлой жизни была скорее всего рыбкой.
– Синим китом, – так же задумчиво добавил Акакий.
Вечером дома Клавдия Сидоровна занималась тем, что, не отрываясь, наблюдала, как новые жильцы аквариума уверенно осваиваются среди многострадальных
– Мама… – каким-то замогильным голосом произнесла в трубку Аня. – Я сейчас проводила спиритический сеанс, вызывала духов. Спросила про ваши дела, и они мне ответили – гулящая женщина, которую вы ищете, проживает по улице Строительной, семь, в четвертой квартире. Это Курганова Марья Васильевна.
– Ой, доченька! Вот умница! Я сейчас запишу… Так, записала… А ты не спросила у своих духов, куда я свою голубенькую кофточку задевала? Такая славная кофтенка, а не могу найти уже третью неделю, прямо не знаю, что надеть!
– Ма! Ну ты совсем! Сама поищи, – возмутилась Аня и попрощалась.
– Кака! – счастливо воскликнула Клавдия Сидоровна. – Мы завтра едем к Кургановой, ты рад?!
Акакий уже дремал. Услышав вопли супруги, он с трудом приоткрыл глаза и тихо спросил:
– Клава, а завтра нельзя про… про Курганову?
– Ты должен уже сейчас внутренне подготовиться, составить предварительный диалог, так сказать, а то опять блеять будешь. Хотя… Я сама с ней завтра поговорю!
– Хоть бы знать, с какого боку эта Курганова, – еле слышно пробубнил Акакий и накрылся одеялом с головой.
Клавдия тоже собиралась отойти ко сну, уже даже облачилась в ситцевый пеньюар, как телефон снова напомнил о себе.
– Алло! Это Иван Александрович Осипов! – гневно выкрикнул мужской голос, едва Клавдия сняла трубку.
– Ах, Ива-а-ан. А это я вам звонила. Вы ведь потеряли паспорт, верно?
– Скорее всего, у меня его кто-то выкрал, я никогда не теряю документов.
– Да полно вам, кому нужна эта ваша краснорожая паспортина! Я нашла тут ваши кое-какие бумажки и сразу звоню. Хотите – забирайте. Мне даже вознаграждения не нужно. Только уж приезжайте за ними сами, я к вам не собираюсь тащиться к черту на кулички!
– А откуда же вы знаете, что я живу у черта на куличках? – въедливо поинтересовался Осипов.
– Так… так здесь же прописка стоит! – нашлась Клавдия Сидоровна.
Мужчина хрюкнул в трубку и тон снизил.
– Когда я могу приехать?
– Завтра… Нет, завтра с утра меня не будет…
– Но у меня билет! Мне нужно срочно улетать! Я и так звоню вам с самого утра!
– А я вам назначала время – в девять, и нечего было тревожиться.
– В какое девять! В девять я все провода оборвал, вас не было! Давайте я сейчас заеду! Я же серьезно говорю – мне улетать нужно послезавтра утром!
– Вы себя дурно ведете, – напыжилась Клавдия, решив ни за что не отпускать парня из города. – Я не отдам вам документы завтра, вы их получите только послезавтра вечером, в пятницу.
– Вы – дрянь! Немедленно отдавайте паспорт!
– А ты дурак! В моем
Осипов замолчал, в трубке слышалось только его пыхтение, потом просто сказал:
– Судьба, значит? Хорошо, я буду в пятницу. – И отключился.
Клавдия Сидоровна рухнула на кровать. В последнее время они с Какой стали вести такую бурную жизнь, что к ночи просто без сил проваливались в сон. «Странно, а до этого меня мучила бессонница», – ухмыльнулась, засыпая, женщина.
Строительную улицу удалось найти с большим трудом. Она, вероятно, была одной из самых древних улиц города, потому что никаких многоэтажных зданий на ней не наблюдалось. Вся дорога туда была перекопана экскаватором, в этом месте когда-то начиналось бурное строительство. Потом, видимо, азарта поубавилось, скорее всего из-за исчерпанных финансов, и развороченные глыбы так и остались возвышаться посредине дороги. К слову сказать, почти все дома здесь были снесены, горбатились только четыре деревянные лачужки, две из которых были заколочены, а в двух других еще как-то теплилась жизнь. Дом семь оказался жилым. Правда, наполовину.
Клавдия царственным кулаком постучала в ветхую калитку, и ей тут же открыл чернявый мальчонка, явно не сибирской нации.
– Кургановы здесь проживают? – спросила у него Клавдия.
Мальчик приветливо заулыбался.
– Я спрашиваю, тетя Курганова здесь живет? Тетя Маша? Бабушка Маша?
Мальчонка все с той же улыбкой молча разглядывал гостей.
– Нет, Кака, он меня совсем не понимает. Переведи ему.
– Маль-чик, по-зо-ви те-тю Ма-шу, – замахал руками Акакий, как перед глухонемым. Ребенок не тронулся с места.
– Здесь есть кто живой?! – гаркнула Клавдия, потеряв всякое терпение.
На крик вышла такая же чернявая женщина и молчком отпихнула мальчонку от калитки.
– Кургановы здесь живут? – теперь уже ее принялась пытать Клавдия.
– Нет никто. Каво надо?
– Строительная, семь, квартира четыре… Кака, почему квартира четыре, здесь их всего две!… Квартира четыре, – растопырила пухлые пальцы Клавдия. – Кто живет?
– Нет никто. Мы тут. Там пусто, – махнула рукой женщина на другую половину дома. – Женщин одна жил. Пил. Помер уже. Такой стыдный баба.
– Как звали? Женщину как звали?
– Зачем звать?!! Она один был, зачем такой стыдный женщин звать?!!
– А умерла-то когда? Давно?
– Нет, совсем недавно, только месяца будет.
– А дочка у нее была?
– Не знаю дочка. Иди, иди, мне нет время, иди, – вытолкала женщина Клавдию за калитку и спешно удалилась в дом.
Клавдия фыркнула, буркнула что-то себе под нос и потащилась к другому жилому домику. Во дворе ее встретили огромная груда мусора, худая кошка и костлявая собачонка на толстой якорной цепи. Охранница даже не тявкнула при виде вошедших.